Она тоже родилась в Могилеве, хорошо знала русский язык, но сейчас говорила только по-немецки, ей казалось, что родной язык сближает их с Юргеном.
Жили они почти по-соседству и знакомы были с детства, но поскольку Луиза была немного старше, а главное, выше почти на голову, Юрген всегда понимал ее как соседку, у которой своя, малоинтересная для него жизнь. Правда, был все же день, когда он с любопытством взглянул на Луизу. Было это на весеннем празднике бельтайн, когда Луизу выбрали королевой, а королем его друга Фрица Вернера, но на танец райген она вдруг оказалась рядом не с Фрицем, а с ним, Юргеном. А чуть в стороне, среди зевак, стояли родители и дружелюбно посматривали на них. Очень скоро ему предстояло ехать в Германию учиться, и родители, словно торопясь, устроили семейную встречу, и мама повторяла одну и ту же фразу: «Ах, какая девочка, какая девочка!» А отец не то шутя, не то серьезно бормотал: «А какая хозяйка! Кто еще так приготовит гороховый суп? Никто! Разве что твоя мать!»
Возвратились поздно, но Зося и Ирма ждали их. А дождавшись, тотчас удалились в маленькую комнатку, обычно пустую и соединявшуюся с большой узким проходом с занавеской, без двери. На топчане Юргена призывно белела свежая простынь.
— Это тебе, — сказал Юрген и, поскольку второго топчана не было, прыгнул на лежанку печи.
Зося и Ирма все еще обменивались жизненными впечатлениями, но занавеска время от времени приподнималась: как там молодые люди, чем заняты?
Луиза долго сидела не раздеваясь, печально молчала. Наконец улеглась и она. Ирма устроилась на огромном сундуке, когда отовсюду послышалось сонное дыхание.
На работу Юрген отправился как всегда на рассвете, а когда вернулся к обеду, оказалось, что гости уже уехали. Почтовая карета в Могилев отправлялась утром, и они торопились, не стали и завтракать, и с собой ничего в дорогу не взяли. Хотели рассчитаться за постой, но Зося у хороших людей денег не берет.
— Луиза мне что-нибудь передала?
— Нет, только плакала все утро. Хорошая девушка.
Зося казалась более разочарованной, нежели Луиза.
— Я думала. а ты… не… так не годится. Обидел девку. Зачем?
— Обидел?
— А как же. Полез на печку, даже не посидел с ней. Мне она понравилась. Красивая. Лучше, чем эта жидовочка.
— К-какая жидовочка?
— Да ладно, Юрка. Весь город знает. Ходишь вечером по Слободе — как не знать? Только они ее тебе не отдадут. Их вера не позволяет. Могу сказать, что мне ее, Ривку, больше, чем твою Лизку, жалко. Ногу ей пан Чубарь поломал, а лекарь мстиславский с подлекарем не смогли поправить, — будет хромать девка всю жизнь.