– Я все понимаю! Лечите так! А резать не дам! – еще сильнее вцепилась в носилки обезумевшая мать.
– Мама, – тихо подал голос Гена. – Мне плохо! Пусть скорее оперируют!
– Нет! Сынок, ты не понимаешь! Они зарежут тебя!
Наши усиленные убеждения не возымели надлежащего эффекта. Мать категорически не давала согласия на операцию. Парень угасал на глазах! Мы попытались оттащить женщину в сторону, но она, как клещ, вцепилась в носилки и ни за что не желала покидать насиженного, вернее, належанного места. Так и лежала сверху на сыне, прикрывая его вздрагивающим от затянувшейся истерики телом. Сцена более чем трагикомичная! Что делать?
– Мама, слезь с меня! Позвони папе!
– Да, я посоветуюсь с мужем! – неожиданно сообщила женщина. Слезла с каталки и, держась за нее одной рукой, второй набрала номер. Переговоры затянулись. Я попытался оторвать ее руку от каталки, но она отбросила телефон в сторону и снова попыталась взгромоздиться на сына. – Не смейте! Не позволяю!
Вдвоем с анестезиологом нам удалось оттеснить впавшую в безумство мамашу в сторону. Резво закатили каталку с сыном в операционную. Перед самым носом свихнувшейся родительницы захлопнули железную дверь.
– Что вы делаете?! Не имеете права! Я вас всех пересажаю! – неслось с той стороны. Свои слова подкрепляла глухими ударами об дверь. Гулом отдавался в операционной.
– Гена, ты совершеннолетний? – повернулся я к парню.
– Да, конечно! – прошептал обескровленными губами Гена. – Мне уже через неделю 19 будет.
– Отлично! Значит, ты – совершеннолетний! На операцию согласен?
– Разумеется! Я еле держусь! Уже ноги не чувствую! Мне холодно!
– Подпиши согласие, и мы начинаем.
Гена мертвенно-бледной рукой взял протянутую ручку и поставил свою подпись в истории болезни. При написании точки силы покинули его, рука безжизненно повисла. Ручка упала на пол. Гена закрыл глаза.
– Скорее давайте наркоз! – закричал я. – Пошлите за кровью!
– Доктор, вы на маму не ругайтесь! Она хорошая, – внезапно открыл глаза парень, прежде чем потерять сознание.
Кровопотеря оказалась более чем смертельной. Из разорванной селезенки, казалось, вытекла вся кровь. Все внутренние органы плавали в крови и сгустках. Наплевав на запрет, я затребовал стерильную посуду. Решил выполнить реинфузию.
– Дмитрий Андреевич, вы что задумали? – испуганно спросила операционная медсестра, передавая мне четвертьлитровую стеклянную баночку, которую использовали для мелких нужд.
– Я хочу собрать кровь из живота и перелить обратно!
– Да вы что! – взвился анестезиолог. – В нашей клинике это категорически запрещено!