«Князь великий Александръ Яраславичь, – пишет Типографская летопись , – ида изо Орды, разболеся и, дошедъ Городца, пострижеся в черньци ноября 14, тоя же нощи преставися. И везсше, положиша тело его въ Володимери, въ церкви Рожества святыа Богородица, ноября 23. Иконом же Савастьянъ митрополита Кирила пристоупль и хоть разняти руку его, да вложить митрополить грамоту пращалную в ню, он же простре роукоу самъ, яко живъ. И вложи митрополить грамотоу, он же пакы согноувъ роукоу свою, приемъ ю. Тако бо прослави Богъ оугодника своего».
Примерно в эти же годы умер и южный князь Даниил Галицкий – совершенная противоположность нашему Александру. Начав свой ратный путь с битвы с монгольскими разведчиками, он никак не мог смириться с новым порядком для всех частей Руси, даже принял латинскую веру и королевский титул, в надежде совместно с европейскими рыцарями отвоевать русские земли. Поняв, что союзников у него не будет, Даниил вернулся к прежней вере, но титул удержал. Но – увы – киевский стол Бату у него забрал и передал послушным северянам. Даниил вернулся в Галич и стал обустраивать свои и братнины земли: он отстроил разрушенные города, населил их, обезлюдевших, и крепко держался политики не пускать к себе монголов. Один раз, да и то после, так сказать, последнего предупреждения хана, он съездил в Орду, воспринял милостивое отношение хана, уважающего его воинскую доблесть, как величайшее из оскорблений, сказав переданные через столетия летописцем памятные слова: злее зла честь татарская, и до конца своих дней бил монголов, где только мог. Только посланный в земли Даниила сильный монгольский отряд смог принудить короля отказаться от явного противостояния. Но ни ханов, ни их власти он так и не принял, умер непримиренным с новым порядком. Какое разительное отличие от князя Невского! По этому поводу Соловьев заметил, что —
«…Александр, не менее Даниила храбрый и славный своими победами, но более расчетливый, осторожный и благоразумный, признал тяжкую необходимость только дарами и поклонами отмаливать людей своих от беды татарского нашествия; то, что Даниил должен был отказаться от своих надежд свергнуть иго, должен был срыть свои крепости, служит лучшим оправданием поведения Александрова».
Героев, готовых отстаивать независимость, на северо-востоке не было.
Князь Ярослав Ярославич (1263–1272 годы)
Следом за Александром владимирский стол занял его брат Ярослав. Тут же новгородцы изгнали из города его сына Дмитрия, а к себе позвали Ярослава. С новым князем они заключили новый договор, «по старине», отменяя те нововведения Александра, которые ущемляли права горожан. Ярославу ничего не оставалось, как согласиться. В целом его новгородское княжение прошло мирно, был лишь один эпизод, едва не рассоривший князя с горожанами. Когда в меньшом Пскове горожане выгнали сына Ярослава и посадили вместо него литовского Довмонта, Ярослав решил восстановить справедливость, собрал полки из низовской (то есть владимиро-суздальской) земли и собрался было идти на псковичей. Тут его новгородцы не пустили, справедливо заметив, что с ними он не советовался. Князь понял, что ничего силой не добьется и Новгород потеряет, так что он отпустил войско домой и оставил псковичей в покое. Пока отношения с немцами оставляли желать лучшего, только из страха, что у них не будет княжеского войска, новгородцы князя терпели.