— Что пишут из дому?..
— На, читай.
«Здравствуй, родной ты наш. Вчера получили от тебя письмо. Читаю, а сама смеюсь и плачу от радости, что ты жив и здоров… Отец как ушел воевать, два письма прислал и больше не пишет. Я с Костей работаю в колхозе, а Надюшка дома. Она в этом году пойдет в школу. Вот радости будет! Часто берет она твою фотографию, ставит ее посредине своих игрушек и все-то с тобой разговаривает. Ложится спать, а карточку кладет себе под подушку. Сама задует лампу, обнимет меня за шею и скажет: „Мамочка, спи, мы, с Сережей уже спим“. Отца она не помнит. Сынок, мы каждый день и ночь живем мыслями и сердцем с вами».
Далекий, но живой голос чужой семьи сильно взволновал меня. Я снова пережил всю глубину своего горя. В эту минуту мне страстно захотелось увидеть сына, побыть с ним вместе хоть одну минуту.
— Осип, я лежал в одном госпитале с Андреевым.
— Как он себя чувствует? Скоро ли вернется?
— Плохо. Иной раз узнавал меня и говорил нормально, а другой раз вроде и смотрит на тебя, а говорит разную чушь. Крепко его, гады, стукнули по голове, никак не может прийти в себя.
— А Зина?
— Я ее встретил в канцелярии, когда выписывался. — Сергей подал мне угольничек от Строевой. — Она просилась на выписку, но врач ее задержал: с ногой у нее все еще неладно.
Найденов досадливо махнул рукой, взял под мышку ящик гранат и ушел в глубь траншеи. Я отправился в блиндаж, лег на нары и пролежал с открытыми глазами до утренней зари.
Утром в землянку пришел Найденов:
— Вставай, Осип, послушай, что я хочу предложить. Обращаясь ко всем присутствующим, он сказал:
— Ребята, завтра, первого сентября, большой праздник всех учителей. А моя сестренка первый раз пойдет в школу. Давайте поздравим с праздником нашего командира роты — учителя Романова!
Предложение Найденова было встречено с восторгом. Многие вспоминали своих родных, братьев и сестер.
В блиндаже разом все зашумели, засуетились, будто мы сами собирались идти в школу. Правда, новеньких тетрадей и карандашей у нас не оказалось. Но это никого не смущало. Заготовили листочки, огрызки карандашей — что нашлось. К вечеру все приготовления были закончены. Все это делалось в глубокой тайне от Романова. Утром первого сентября мы побрились, переменили подворотнички, взяли сумки и цветы, которые где-то раздобыли ребята, и гуськом по траншее направились к землянке командира роты.
Остановившись за последним поворотом, мы направили на разведку в командирский блиндаж сержанта Базанова.
— Ребята! Идите скорее! Лейтенанта нет, телефонист сказал, что он ушел в первый взвод и вот-вот должен вернуться.