В поселке остановились. Откуда-то появился пустой ящик из-под снарядов. На него взобралась возбужденная молодая женщина. Она гневно посмотрела на солдат, тащивших пушку.
— Товарищи! — крикнула женщина. — Вот они, «герои» Гитлера. Он их бросил к нам на парашютах. Прятались днем в копне сена, как мыши, а ночью обстреливали наши деревни, дороги. Хотели панику навести.
Красноармейцы переговаривались между собой:
— Лихая баба!
— А старики — дубы могучие…
— Интересно, как же они их поймали?
Точно угадав мысли присутствующих, женщина обратилась к одному из стариков:
— Дядя Михей, расскажи товарищам, как ты выследил этих гадюк.
Кряжистый — сажень в плечах, — белый как лунь дядя Михей, смущенный вниманием, переминался с ноги на ногу.
— Да что же тут рассказывать, — тихо проговорил он. — Любой бы это сделал… Еще не светало, только-только пропели первые петухи. Не спалось, забота сердце глодала: как будем жить, если немец придет? Вышел на чистый воздух. Лес молчал. Пошел к ручейку, думаю, посижу. И тут в аккурат громкий такой выстрел. Думаю, кто же это стреляет? Перебрался по доске через ручеек, вышел на лужайку, что у овражка. Копна как стояла, так и стоит. Собрался уже идти обратно в свою лесную избушку, но вдруг как блеснет огнем из копны, как вдарит. Эге, думаю, здесь дело нечистое, свои не будут по копнам прятаться и по ночам куда-то палить. Быстро, значит, что было сил побежал на деревню, поднял народ. На рассвете подошли овражком и схватили.
Дядя Михей окинул лазутчиков презрительным взглядом:
— Трусливый народишко, — одним словом, паскуды!.. Собираясь уходить, я неожиданно увидел в толпе сержанта Акимова. Он тоже меня заметил. Акимов подбежал ко мне и чуть не сбил с ног.
— Дружище! — тискал он меня. — Вот встреча! Жив, здоров? Это хорошо! А мы о тебе часто вспоминали.
Акимов — молодой, стройный, хорошо сложенный мужчина, с благородными чертами чуть продолговатого лица. Товарищи любили сержанта, и все, даже командиры, называли его тепло, по-дружески «наш Акимыч».
По своей натуре Акимов был веселым и остроумным человеком, а в бою расчетливым и умелым воином. Особенно уважали его за то, что Акимыч, где бы он ни был, никогда не оставлял в беде товарища.
— Ну, а ты какими судьбами очутился здесь, в глубоком тылу? — спросил я сержанта.
— Какой тут тыл, только что пули не свищут, а осколков хоть отбавляй.
На опушке леса мы уселись на траву. Акимов поставил меж колен винтовку, снял с головы пилотку, вывернул ее вверх подкладкой и тщательно вытер вспотевшее лицо.
Отдохнув немного, мы вышли на дорогу и к вечеру благополучно добрались до расположения нашей роты. Встреча с боевыми друзьями была шумной: объятия, крепкие поцелуи.