— … А наши… Как? — Смог выдавить из себя Ренки, хотя от невыносимой слабости кажется даже двигать губами, казалось непосильной тяжестью.
— Дык… — Словно бы даже удивился Гаарз. — В порядке! Чего им будет та? Тока Киншуу чуток пикой поцарапали, да Тагааю разорвавшимся стволом морду опалило. А так — все в порядке.
— … А что… Дальше было…??? — Любопытство Ренки превозмогало даже чудовищную слабость и дикую головную боль.
— Ну… сам-то я не больно-то помню, очнулся уже в обозе. — А ребята рассказывали, что короче, как увидали парни как нас уланы те сраные мочат, выскочили из колонны, да и дали залп… потому как из нашего капральства, почитай никто уже на ногах не стоял. Ну уланы, те что еще могли, ясное дело — деру. А нас, кто жив был — перемотали чем могли и того… — в обоз на лечение.
Ночька помню тоже — та еще была… — Несмотря на веселый тон, лицо Гаарза перекосила гримаса боли и страдания. — Ты-то беспамятный лежал, тебя на носилках тащили. А меня пешком идти заставили… Ох и намучался же я. Тут и здоровые-то с ног падают, а ты иди с дыркой в боку, да скули от боли… А еще и эти сволочи видать почуяв что мы от них уходим — словно взбесились. Пальба из темноты почитай и не прекращалась, потому как их там сволочей не видно, да и заряды у нас почти кончились. А вот зато мимо нашей толпы — промахнуться трудно, вот они и палили, считай без передыху. Уланы опять же наскакивали как дурные, стоит только зевнуть чуток. А уж тех кто отстал или замешкался — добили всех до единого.
… Я наверное только потому и выжил, что на меня Готор наткнулся когда Таагая в обоз с опаленной мордой привели, да приставил Дроута нам помогать…
Гаарз замолчал, словно бы пытаясь отогнать видения той ночи, а потом продолжил глухим голосом. — Фаарика сержанта убили, когда он с теми кто еще двигаться мог, от улан отбивался. Лейтенанта нашего тоже подстрелили… говорят что руку отрезать придется. Прапорщика-мальчишку что при нем состоял, — пикой к земле будто жабу пришпилили. Так что под конец — ротой Доод, Готор, да Йоовик командовали. Йоовик для этого дела даже из повозки сбежал, так и прыгал чисто демон, — весь в крови, хулу на богов изрыгает, да из пистоля кавалерийского в темноту палит, будто бешенный.
… В общем, за ночку — считай пол полка как верблюд языком слизал, а из тех кто остался, — почитай треть на ногах не стоит, а треть — хоть и стоит, да только и может, что пальцами дырки от пуль в себе затыкать… Такие вот дела!
Узнать больше, в тот день Ренки было уже не суждено — он снова отключился. И лишь через пару дней, навестивший госпитальный обоз Готор, дорассказал ему о событиях последних дней.