… Да уж, — несмотря на одержанную победу, и похвалы Йоовика и однополчан, на душе у приятелей было как-то на редкость муторно.
Щадя их чувства, - парочку «молодняка», «старики» отправили «в дозор», пока сами занимаются обдиранием трупов и сортировкой добычи.
— Я все думаю, куда мы катимся… — Глухо сказал Ренки. — Казалось бы только вчера научился взятки давать, а уже раненных добиваю… Кажется Дроут это называл «повязать кровью»?
— Да нет. — Невесело усмехнулся Готор. — Это совсем другое дело. Это, я так понимаю, нас с тобой Ренки, в настоящие солдаты посвящали. Кстати — очень распространенный обычай. — Твои… в смысле — наши, предки еще и скальпы обдирали, уши резали, или там пальцы отрубали… Чтобы трофей на память остался.
Знаешь, еще вчера бы я бы мог тебе несколько десятков различных примеров подобного ритуала привести… Начиная от времен про которые никто уже и не помнит, и заканчивая самыми свежими «разработками». Долго бы мог разглагольствовать объясняя «как», «почему» и «зачем». Но сегодня не стану — тошнит меня что-то от всего этого…
— Так значит мы должны собой гордиться? — С тоской в голосе переспросил Ренки. — Тем что нас приняли в тайный орден убийц?
— Ну — ведь это твоя мечта, — словно бы защищаясь, провел перед собой рукой Готор. — Быть солдатом. А где ты видел солдат, которые не убивают?
А офицер… Он такой же убийца как и простые солдаты… И даже похлеще, потому что отправляет своих подчиненных убивать других, и быть убитыми.
… Может затем этот обряд и проводят, чтобы человек так близко смерть познав — лучше чужие жизни ценить начал?
* * *
Ну ты Готор и того… Совсем-то звереть на надо! — Постучав себя костяшками пальцев по голове, ответил Йоовик на предложение новобранца… И как ни странно — на этот раз Ренки был согласен с Йоовиком.
… Собственно говоря, добычи, к большому удивлению Ренки, оказалось как-то удивительно немного. — Вернее — той добычи, что решили забрать с собой победители.
Для Ренки, который и в свои, куда лучшие времена, привык считать каждый грошик, было как-то дико оставлять брошенными посреди пустыни вещи, ценой в месяц, а то и два безмятежной жизни. Шелковые шатры, ковры, расписанный золотом фарфор, походная мебель из драгоценных сортов дерева… — Все это, в раздрызганном и перевернутом виде, было оставлено на месте вчерашнего боя.
Даже большая часть драгоценного оружия, где подчас одна шпага стоила больше всего вооружения целого капральства, и то осталось лежать в лагере… Разве что из рукоятей шпаг и прикладов мушкетов, были выдраны драгоценные камешки, или серебряные и золотые пластинки с резьбой и эмалевыми инкрустациями.