Она задумалась, я с удивлением чувствовал, что в самом деле понимает разницу. И хотя я называл ее красивой, что значит дурой, даже сказал, что очень красивая, а это значит — полнейшая дура, но у нее другая красота, высокая, я бы сказал. Не возвышенная, это другое, пресное и неинтересное, а высокая, что ну никак не позволяет воскликнуть с восхищением превосходства «прелесть, что за дурочка!».
На столе, мимо которого проходим, одна из вещиц, размером и даже формой с большой палец, развернулась, как стрелка компаса, и указала на меня.
Я сделал шаг в сторону, она сдвинулась, продолжая упорно указывать на меня, а когда сделал еще шажок, тут же переменила положение, будто еще и кричит в не слышимом для меня диапазоне: вот он, вор, насильник и святотатец!
Аскланделла спросила шепотом:
— Только сейчас?.. А в прошлые разы?
Я ответил тоже тихохонько:
— Я тут вообще почти в первый раз.
— Почему?
— Своим алхимикам доверяю, а они уже взяли отсюда все, что их заинтересовало. Кроме моих личных вещей.
Она наблюдала, как я походил взад-вперед вдоль стола, провоцируя вещицу, наконец осторожно взял ее на ладонь. Тепла нет, вес обычный для сухой деревяшки, поверхность выглажена так, словно еще и покрыта лаком, но никакого лака.
Аскланделла посмотрела на меня с интересом.
— Вы точно таких не видели?
— Точно, — ответил я.
— Говорят, — произнесла она задумчиво, — древние вещи узнают людей своих эпох и подчиняются только им.
Я возразил:
— А как же колдуны?
Она пояснила нехотя:
— Колдуны находят к таким вещам не ключи, а отмычки. Таким древние вещи служат тоже, но служат плохо и быстро выходят из строя. Да и то отмычки удается подобрать к самым простым. Из подземелий достали немало удивительных вещиц, что принадлежали наверняка самым знатным людям. Пока еще никто не заставил их работать. Видимо, там недостает такого, как вы, ваше высочество.
Я сделал вид, что намек не понял, или это не было намеком, напыжился и сказал гордо:
— Вы же видите, ваше высочество, я уникален! А какой красавец?
Она ответила с холодком:
— Что красавец, это верно.
— Кстати о птичках, — сказал я и посмотрел ей глаза. — А где империя вашего отца?
Ее лицо чуть дрогнуло, но взгляд не отвела, глаза стали строже, на меня посмотрела с некоторым сомнением. Я почти залюбовался, но когда она заговорила, в ее голосе ощутился непонятный холод:
— Вы так часто пытались об этом спросить… Но решились только сейчас?
— Это естественный интерес, — ответил я. — Просто я человек любознательный. Вы же знаете, наша миссия по защите своих земель завершена успешно, уже начинаем возвращаться в родные королевства. Или не родные, но туда, где жить интереснее.