— Ну, как же, — пробормотала я. Ага, такое, пожалуй, забудешь. — Если не ошибаюсь, Томми Костолом?
— Он самый! — Громила совершенно платонически приобнял меня, как старого друга, и обернулся к остальным. — Значит, так, вот это — Абигайль Аткинсон, самая талантливая газетчица королевства. Кто её обидит, будет иметь дело лично со мной. Это всем понятно?
— Слушай, ты, не думай, что ты здесь самый умный, — произнёс знакомый нахальный голос, и из толпы узников мне навстречу выбрался Люк.
— Ты-то что здесь делаешь?! — изумлённо воскликнула я, в свою очередь обнимая газетчика. — Я думала, КПЗ — это твой потолок!
— Перешёл на новый уровень, — гордо ответил приятель. — Не все же, как ты, одним прыжком добираются до таких высот!
— Ты хотел сказать «низов», — поправила я.
— Не будем вдаваться в детали.
Обстановка потихоньку разрядилась; люди в обеих камерах начали переговариваться друг с другом, а я получила возможность получше изучить своих сокамерников. Многих из них я знала в лицо; по поводу некоторых меня просветил Люк. Из реальных преступников помимо Томми здесь был всего один человек, посаженный за ограбление со взломом. Все остальные оказались примерно такими же преступниками, как мы с Люком, то есть горожанами, сказавшими или услышавшими что-то не то, оказавшимися неугодными кому-то не тому (но не в достаточной степени, чтобы угодить в места более отдалённые), либо просто не пожелавшие проявить должного почтения к «правильным» людям.
Обычно двое стражников сидели в конце коридора, в то время как остальных охранников отсюда видно не было: они находились дальше, в коридоре, отделявшемся от нашего очередной решётчатой дверью. Непосредственно к нам стражники приближались лишь в редких случаях, чтобы принести еду и воду, либо посадить, а реже — выпустить, кого-то их заключённых. Когда тот же страж, что отпирал для меня дверь, подошёл к камерам с водой, рыжеволосая женщина снова прильнула к решётке.
— Эй, ты! — крикнула она ему, тем самым привлекая внимание всех заключённых. — Почему это её можно сажать в мужскую камеру, а нас нельзя? Я, может, тоже к мальчикам хочу!
— Да, и я тоже! — присоединилась к ней одна из сокамерниц.
— Точно! А меня — к девочкам! — тут же встрепенулся Люк.
В рядах девочек начался некоторый переполох. Некоторые принялись поправлять причёски, одна даже извлекла из кармашка маленькое зеркальце.
К стражнику потянулись многочисленные требовательные руки. Расстояние между камерами было не большим, и он вынужден был сжаться в комок, чтобы проскочить между двумя решётками.