— Все свободны, — вздохнул Фред. — Мири, плесни-ка мне…
— Капель? — услужливо подсказала девушка, подхватывая пузырёк.
Куратор задумчиво пожевал губами, провожая взглядом расходящихся газетчиков.
— Нет, водки, — решительно сказал он.
Я собиралась отправиться в библиотеку, дабы подготовиться к предстоящему интервью, но на выходе из редакции меня перехватил Люк.
— Послушай, Аби, — сказал он, бесцеремонно кладя руку мне на плечо, — мне нужна твоя помощь. Не заскочишь со мной по одному адресу?
— По какому? — насторожилась я, не торопясь ничего обещать.
С Люка станется захватить меня в Стонридскую пыточную, чтобы я постояла на шухере, пока он будет исследовать пятна крови на инструментах.
— Не беспокойся, ничего криминального, — поспешил заверить меня газетчик. — Мне просто нужно попасть в некий архив, а я боюсь, что одного меня туда могут не пустить. Видишь ли, я пишу о конфликте между двумя кланами и пытаюсь докопаться до сути. А дело очень давнее и информации не хватает. Судя по имеющейся у меня библиографии, довольно важные сведения могут обнаружиться в исторической монографии Ингрима Светлоликого, но ни в одной из Торнсайдских библиотек её нет. Её копий вообще было сделано очень мало, да и из тех половина сгорела в пожарах. Короче, одна копия хранится в частном архиве Алисдейров. Но ты же знаешь, люди этой породы нашего брата газетчика близко к себе не подпускают. А ты ведь умеешь находить всякие способы пробираться в дома к дворянам. Вот я и подумал: может, подсобишь?
— Алисдейры, Алисдейры… — Имя ни о чём мне не говорило. — Это хоть далеко?
— Да нет, отсюда в трёх кварталах.
— Ну ладно, тогда пошли.
Завернув за угол, мы зашагали по улице, вымощенной камнем чуть красноватого оттенка, такой в изобилии имелся в Торнсайде. Наш путь лежал через главную площадь, мимо расхваливающих свои булки, ткани и специи торговцев, пары-тройки работающих прямо на улице ремесленников и позорного столба. За руку к столбу был привязан человек, возле которого красовалась табличка с крупной надписью «За дебош». Мужчина, сидевший, вжав голову в плечи, и правда имел вид заправского пьяницы. Мальчишка лет десяти, одетый в невероятно старые обноски, скатал в руке и запустил в наказанного комок грязи.
Я с размаху отвесила парнишке затрещину.
— Когда в следующий раз украдёшь кусок пирога или булку, сам можешь оказаться на его месте, — сухо сказала я. — И тогда кто-нибудь будет кидать грязью в тебя. И хорошо ещё, если тебя так же привяжут, а могут заковать и в кандалы. Тогда даже уворачиваться не сможешь.