— Не буду, — поспешно сказал Савелий и предложил: — Давай лучше мы подумаем о том, что делает человек, когда просыпается утром и понимает, что заболел. Причем так серьезно, что надо вызывать врача на дом. Реконструируем, так сказать, события до мельчайших деталей, хорошо?
— Сколько раз я над этим уже думал, — махнул рукой Виталик. — Даже Лариску спрашивал, женщина же, может, что подскажет. Дохлый номер…
— А все-таки! — Когда было надо, Савелий становился весьма настойчивым. — Давай попробуем. Попытка не пытка. Все равно же сидим, разговариваем.
— Ну, давай, — согласился Виталик и начал: — Проснулся человек, голова дурная, тело ломит, по горлу как напильником прошлись… Встал, сходил в туалет, потом в ванную, посмотрел на себя в зеркало, взял градусник, померил температуру и начал дозваниваться до поликлиники…
— Может, еще чаю горячего выпил, — вставил Савелий.
До мелочей так до мелочей.
— Пускай, — согласился Виталик. — Дозвонился через час, вызвал врача, потом позвонил на работу, сообщить, что заболел…
— Положил на тумбочку полис и паспорт…
— И завалился смотреть телевизор или читать книжку. Чем еще заниматься больному в ожидании врача?
— Мог еще кому-то из родственников сообщить.
— Возможно. Мог соседей попросить хлеба ему купить, молока или аспирину. Что еще?
— Да вроде ничего, — пожал плечами Савелий. — Ну, чай по новой заварить, мокрое белье сменить, если пропотел… Но все эти действия никак не могут привлечь к больному, то есть к больной внимание убийцы.
— А однако же мы имеем пять трупов, — напомнил Виталик. — Такой неприятный парадокс.
— Знаешь, это, конечно, не стопроцентно точно, но я на основании всего, что ты мне рассказывал, набросал психологический портрет Останкинского Душителя.
— Это интересно! — В голосе Виталика Савелию послышалась ирония. — Нам уже давали два портрета, только там в каждом предложении «вероятно» да «ориентировочно».
— У меня в общем-то все так же, — признал Савелий. — Точный портрет можно составить лишь после знакомства. А какие портреты давали вам? И почему два? Прочесть их можно?
— Два, потому что один старый, а другой новый, созданный после последнего убийства. Совпадают в обоих портретах только пол и возраст — мужчина, ориентировочно от двадцати до сорока пяти лет. У тебя тоже так?
— Мне кажется, что ему между тридцатью и сорока.
— Почему? — прищурился Виталик. — Ты не думай, я не придираюсь, просто мне всегда было интересно, как составляются подобные портреты. Говоришь, что между тридцатью и сорока, — обоснуй.
— Пожалуйста. — Савелию надоело сидеть с вытянутыми ногами, и он закинул ногу на ногу. — Ему не меньше тридцати, потому что за такой вереницей идеальных, можно сказать, преступлений чувствуется не только определенный интеллект, но и определенный жизненный опыт. Согласен? Не мальчик он, наш общий друг.