Виктор определенно порадовал. Прокололся дважды: первый раз, когда про галстуки сказал; второй — про последнее слово, которое надо оставлять за собой. Ой неспроста это он так. Животрепещущая, если не сказать — болезненная тема. Не иначе как были по жизни проблемы с последним словом. Люди же всегда говорят о наболевшем. Учись слушать — и будешь прекрасно разбираться в людях, прослывешь знатоком душ человеческих.
Пока Савелию до знатока было очень далеко, и он это сознавал. Но когда-нибудь…
«Когда-нибудь вы все поймете, что представляете собой полное ничтожество!» — говорила школьный завуч Елена Эдуардовна, женщина с подлинно рубенсовскими формами и куриными мозгами. Когда Савелий был в девятом классе, Елену Эдуардовну взяли на работу на верх, то ли в департамент образования, то ли еще куда, и вместо нее завучем стала флегматичная математичка Анна Анатольевна, которая никогда не ругалась, только брови хмурила и качала головой. Школа вздохнула с облегчением.
Дом встретил Савелия тишиной. Судя по тому, что сверху не доносилось ни малейшего шороха, веселые сестрички умотали куда-нибудь, где можно без проблем веселиться на всю катушку. Отрываться как только душе угодно — по-питерски, по-московски, по-сыктывкарски, по-японски, по-английски… Да хоть по-новозеландски, лишь бы дома не безобразничали, спать не мешали.
«Унылый ты человек, Савелий, настоящий обыватель. Никакого веселья и полета, лишь бы спать вовремя лечь!»
«Знаю я — этого в наркологии», — ответил сам себе Савелий.
Наркология, в сущности, та же самая психиатрия. Даже специальность называется официально не «нарколог», а «психиатр-нарколог».
Если преступление совершается против незнакомых или не входящих в обычный круг общения людей и мотивы его не объясняются классическим ищи кому выгодно, не укладываясь в жесткие рамки корысти и ненависти, то поймать преступника очень нелегко. Потому что его трудно вычислить.
Найти маньяка можно только одним путем встать на его место, начать думать так, как он думает, и предсказать, где он совершит очередное преступление.
— Это же элементарно, Ватсон!
— Да, только вы, дорогой Холмс, маньяков не ловили…
«Написать, что ли, фанфик про Шерлока Холмса и Останкинского… нет, к черту Останкино… про Шерлока Холмса и Ист-Эндского душителя?», — лениво подумал Савелий, захлопывая второй том сочинений Конан Дойля.
В детстве Савелий страстно мечтал об этом восьмитомном собрании сочинений. Оно было редким и ценным, на сторону давалось почитать неохотно. У одноклассника Гоши Мугунова, точнее, у его бабушки Медеи Константиновны (Гоша был наполовину грек) Конан Дойль имелся и даже выдавался «мальчикам из приличных семей», к которым относили и Савелия.