Морри замолчал и внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь удостовериться, что я правильно понимаю его.
— Я warn, ты думаешь, что псе это только о смерти. Но я тебе уже не раз говорил, что, учась умирать, учишься жить.
И Морри заговорил о самых тягостных минутах своей нынешней жизни, когда вдруг грудь сжимает как в тисках и кажется, что дышать больше нечем. Страшные мгновения, и первое, что он испытывал при этом, — смятение и ужас. Но как только он научился распознавать эти эмоции, проникать в их суть и чувствовать, как от них бегут мурашки по спине и жаром обдает мозг, он мог уже сказать себе: «Ну что ж, это страх. Отстранись от него. Отстранись».
Я подумал: ведь этою, чего нам так часто не хватает в повседневной жизни. Порой нам так одиноко, что хочется плакать, но мы не плачем, поскольку плакать не положено. Или вдруг почувствуешь прилив любви к живущему рядом с тобой человеку, но боишься вымолвить и слово из страха, что это может повредить вашим отношениям.
А Морри смотрел на это совершенно по-другому. Поверни кран до отказа. Купайся в эмоциях. Это не только не повредит тебе, это поможет. И если ты пошалишь страху проникнуть а тебя пли напялишь его как заношенную рубашку, скажи себе: «Ну и что, это всего лишь страх. Я знаю, с чем я имею дело. Почему я должен позволить страху мной помыкать?»
И то же самое с одиночеством: дай ему овладеть собой целиком и не бойся поплакать. А потом скажи себе: «Что ж, я испытал одиночество, но оно меня не страшит. Теперь я отодвину его в сторону, потому что в мире есть и другие чувства и я хочу их тоже испытать».
— Отстраниться, — снова повторил Морри.
Он закрыл глаза. Закашлялся.
Снова закашлялся. А потом опять — громче, чем прежде.
И вот Морри уже задыхается; комок в легких, словно насмехаясь над ним, скачет вверх-вниз в груди, лишая его дыхания. Морри ловит ртом воздух, резко, отрывисто кашляет, потом закрывает глаза и начинает махать руками, точно теряя рассудок. Лоб у меня покрылся испариной. Я рванулся к нему, потянул его вперед и принялся стучать по спине меж лопаток. Морри прижал бумажную салфетку ко рту и выплюнул комок мокроты.
Кашель затих, и Морри, втягивая ртом воздух, откинулся на подушку.
— Вы в порядке? Вам лучше? — Я старался изо всех сил, чтобы он не заметил, как я напуган.
— Я… в порядке, — прошептал Морри и поднял вверх дрожащий палец. — Только… подожди минутку.
Мы сидели и молча ждали, пока его дыхание прилет в норму. Я чувствовал, что лоб мой весь влажный. Морри попросил меня закрыть окно — ему было холодно от легкого ветерка. За окном было двадцать пять градусов тепла, но я не стал говорить этого Морри.