Жуков немедленно доложил командиру полка.
— Принимайте батальон и продолжайте выполнять задачу, — раздался в телефонной трубке басовитый голос Елина.
В свои двадцать четыре года Жуков уже имел военную биографию. А ведь не прошло и пяти лет с тех пор, как чернявый паренек, московский слесарь Алеша Жуков шагал после смены в вечернюю школу. Ребята прозвали его Цыганом. Еще называли его Жук, и не от одной фамилии родилось это прозвище: Алешу окрестили так за густые, почти сходящиеся у переносицы темные брови. Но вот пришла повестка из военкомата, и черная шевелюра — сколько девушек заглядывалось на нее! — погибла под рукой парикмахера, призывник сменил пальто из бобрика на солдатскую шинели. И больше с этой шинелью уже не расставался. После ленинградской полковой школы был Халхин-Гол, потом Тюменское училище. Июнь сорок первого застал Жукова командиром взвода. Он изведал горечь неудач, горечь отступления. Однако и там, в Пинских болотах, он не просто отступал, а, выходя из окружения со своими людьми, во вражеских тылах уничтожал захватчиков.
…Противник встретил девятую роту сильным пулеметным огнем. Гитлеровцы стреляли из амбразуры, пробитой в угловой комнате школы. Пришлось залечь. Перехитрил врага Василий Сараев — юркий солдат, грозненский нефтяник. Укрываясь за грудами битого кирпича, Сараев сумел незаметно подползти вплотную к школе. И тогда все увидели, как, прижавшись к самой стене, он швырнул в открытое окно, что рядом с амбразурой, две гранаты — одну за другой.
Вражеский пулемет замолчал, а люди из роты лейтенанта Бойко смяли фашистов и ворвались в здание.
У врага был отбит еще один дом…
Когда готовились к захвату дома военторга, в седьмой роте появился политрук пулеметчиков Авагимов. С тех пор как Наумов заменил погибшего командира Довженко и рота по существу осталась без политрука, Вадчик стал проводить здесь большую часть времени: ведь это ж было в его натуре — стремиться туда, где труднее.
Свой командный пункт Наумов расположил в подвале сравнительно целого дома. Нашлась даже комната с дверью, обитой черной клеенкой. С наружной стороны двери сохранилась зеркальная табличка «Управляющий».
Табличка вызывала улыбку каждого, кто сюда входил. Вот и сейчас, появившись в «кабинете», Авагимов не преминул пошутить:
— Раз ты управляющий — выдавай зарплату…
Кабинет уже давно покинут его владельцем: пол затоптан, узенькие окна у потолка наглухо завалены мешками с песком. Два кожаных кресла задвинуты в дальний угол, где сиротливо стоит распахнутый несгораемый шкаф. Большой письменный стол притиснут к стене, и на нем коптилка — единственный источник света. С краю стола примостился телефонист: связисты уже успели протянуть провод.