Сегодня станковый пулемет действовал вяло. Почему? Видно, фашисты уже засекли наши огневые точки и лезут с той стороны, где пулемет им не помеха. Значит, надо увеличить сектор обстрела, а для этого придется снести еще кусок стены. Все с этим согласны.
— Пулеметчики с этим управятся сами, — заявляет Афанасьев. — Помощников нам не потребуется.
Потом идет разговор, о том, как действовали противотанковые ружья.
— Я сегодня впустую лепил, — жалуется Якименко. — Вин десь там ползет, а нам не видать ничего…
— Правильно Григорий говорит, — поддерживает своего напарника Рамазанов. — Если фашист двинет танки, их с нашего закутка не достать.
— А почему бы петеэровцам не перебраться на второй этаж, в угловую комнату? Ты, Сабгайда, как считаешь? — спрашивает Павлов.
Бронебойщики соглашаются, что тогда сектор обстрела будет более выгодный.
Рамазанов и Якименко идут перетаскивать противотанковое ружье на новое место.
Они давно уже воюют в одном боевом расчете. Но здесь, в Доме Павлова, эти столь разные люди еще больше сдружились. Просиживая длинными ночами за своим ружьем, они делились воспоминаниями и теперь знали друг о друге все.
Григорий Якименко — человек с редкой профессией: дрессировщик служебных собак. К этому делу он пристрастился еще на действительной военной службе. Вернувшись в родное село, Якименко женился. Но это не мешало ему целыми днями пропадать в Харькове, в питомнике собаководства. Уж очень трудная попалась ученица. Облачившись в ватную куртку и брюки, укутав лицо плотным брезентом, он долго занимался с овчаркой Найдой, и в награду была отличная оценка, полученная ею на экзамене. Потом он повезет свою воспитанницу в Сталинград охранять тракторный завод — это было перед самой войной. А когда фронт приблизился к городу, Якименко был призван в армию и попал в Тринадцатую гвардейскую. Там он и стал бронебойщиком.
Однажды до него донеслась печальная весть о родном селе. Разговорились солдаты — кто откуда?
— А мои пид ворогом, — тоскливо сказал Якименко. — Ох, и красивые у нас места!..
И он стал рассказывать. На многие километры растянулись, поросшие кустарником и мелколесьем холмы, они опоясывают луг, по которому протекает Малая Хотомля — хоть до Северного Донца плыви! На пологих склонах примостились хутора Барабашевка, Довгеньке, Кочережка… Вместе они и составляют село с таким звучным названием — Второе Красноармейское…
— Друге Червоноармейське? — как-то глухо переспросил оказавшийся тут чужой солдат. — Булы мы там, булы…
Больше солдат ничего не сказал. Только посмотрел как-то странно и исчез. Но тревогу посеял. Якименко долго разыскивал; старослужащих Тринадцатой гвардейской дивизии, пока не встретился с политруком пулеметной роты Авагимовым. Да, тот солдат прав. Второе Красноармейское действительно стало ареной больших боев. Его и артиллерия била, и самолеты бомбили, и пожар выжег… Именно там дивизия попала в окружение.