Нора говорила в трубку:
— Алло… Да, это я… — Она покосилась на меня. Я замотал головой — нет-нет. Да… Разумеется… Да, конечно.
— Ты чудо, — сказал я. — На сей раз кто?
— Сейчас Дороти придет. Кажется, она совсем пьяная.
— Просто замечательно. — Я взялся за халат. — А то я уж боялся, что придется лечь спать.
Нора перегнулась через край кровати в поисках шлепанцев.
— Не будь старой брюзгой. Потом можешь хоть весь день спать. — Она нашла шлепанцы и встала, скользнув в них ногами. — Она действительно так боится свою мать, как говорит?
— Боится, конечно, если хоть что-то соображает. Мими — сущая отрава.
Нора прищурила свои темные глаза и негромко спросила:
— Что ты от меня скрываешь?
— О, боже, — сказал я. — Я так надеялся, что не придется тебе об этом рассказывать. На самом деле, Дороти — моя дочь. Нора, я не сознавал, что делаю. Это было весною в Венеции, я был так молод, сияла полная луна над…
— Шути-шути. Поесть не хочешь?
— Разве только за компанию. Ты что будешь?
— Кофе, с бутербродом с сырым фаршем — и побольше луку.
Пока я звонил в круглосуточную закусочную, явилась Дороти. Когда я вошел в гостиную, она с немалым трудом встала и сказала:
— Ой, Ник, простите-извините, что я так вам с Норой надоедаю, только нельзя мне в таком виде домой. Не могу. Боюсь. Не знаю, что со мной будет, что делать не знаю. Пожалуйста, не надо. — Она была очень пьяна. Аста обфыркала ей лодыжки.
Я сказал:
— Ш-ш-ш. Правильно, что пришла. Садись. Сейчас кофе будет. Где это ты так набралась?
Она уселась и тупо замотала головой.
— Не знаю. И где я только ни была, как ушла от вас. Везде была. Дома только не была. Домой в таком виде нельзя. Смотрите, что у меня есть.
Она снова встала и вынула из кармана пальто видавший виды автоматический пистолет. Она повела им в мою сторону. Аста, виляя хвостом, радостно заскакала, стремясь допрыгнуть до пистолета.
Нора шумно задышала. У меня похолодело в затылке. Я отпихнул собаку и отобрал пистолет у Дороти.
— Это еще что за штучки? Садись. — Я опустил пистолет в карман халата и толкнул Дороти в кресло.
— Не злитесь на меня, Ник, — захныкала она. — Оставьте его себе. Не хочу я быть вам в тягость.
— Где ты его взяла? — спросил я.
— В кабаке на Десятой авеню, у дядьки какого-то. Браслет отдала — тот, с изумрудами и бриллиантами.
— А потом обратно в кости выиграла? Браслет-то на тебе.
Она уставилась на браслет.
— А мне показалось, что отдала.
Я посмотрел на Нору и покачал головой. Нора сказала:
— Ой, кончай изводить ее, Ник. Она…
— Нет, нет, нет, Нора, он не изводит, нет, — затараторила Дороти. — Он — он один во всем мире, к кому я могу обратиться.