Я смотрела на мать и впервые за многие годы обратила внимание на то как она постарела. Ее некогда яркая красота померкла, лоб был весь покрыт морщинами, носогубные складки стали почти острыми. Особенно меня поразили ее глаза. Они всегда светились задорным огоньком, а теперь они потухли и стали какими-то тревожными, а цвет их как будто выцвел. На меня смотрела уставшая женщина, которая многое повидала.
- Мама, - я говорила, чуть сдерживая слезы, - я обещаю тебе, мы обязательно что-нибудь придумаем! Вот увидишь! Папа очень старается, рано или поздно мы заживем иначе!
Она сидела с опущенными плечами, но потом встрепенулась:
- Да что это я, - она поправила волосы, - несу всякий бред! И тебя дура старая напугала! Ты не думай, это я так, у каждого человека минуты хандры бывают. Тебе сегодня просто не повезло и ты попала на мои.
Она улыбнулась и погладила меня по щеке. Ее рука была сплошь покрыта мозолями и немного царапала мне кожу, но в тоже время она была удивительно родной и теплой. Я взяла ее морщинистую руку в свои и вздохнула мамин аромат. Ее руки всегда пахли домашней выпечкой и стиральным порошком. Этот запах я могла узнать из миллиона других. Он был словно зашит в мой код ДНК. Как будто был и моей частью. Наверное, и звери так, определяют своих - те кто похоже пахнет, относится к их стае. Родной запах успокаивает, дает ощущение покоя и безопасности.
Из задумчивости меня вывел мамин крик:
- Да что же это мы сидим, ты же на работу опоздаешь!
Я посмотрела на часы, было уже семь тридцать и десять минут назад я должна была выйти. Я схватила свою сумочку и наспех поцеловав маму кинулась из дома.
Когда я бежала по коридору к нашей комнате для гримирования, то моя напарница Роза уже была на месте и еще в коридоре я слышала ее звучный голос:
- Да что это там, они что совсем обалдели? Когда это мы все успеем сделать я хочу их спросить. Может мне придет Санта-Клаус помогать?
В это время я влетела в кабинет. Рядом с Розой стоял наш начальник Рамирос Сувейрос.
- А вот и тот Санта-Клаус, который тебе поможет.
Рамирос был мужчиной около сорока лет. Его внешность нельзя было назвать симпатичной: у него был очень крупный нос с приплюснутым кончиком. Волосы когда-то черные как смоль теперь поседела и на темечке появилась явная залысина. Но Рамирос не сдавался и отчаянно зачесывал на нее длинные пряди своих волос. Когда он отходил от зеркала, то зачесанные пряди падали и все вновь видели его лысину, но он про это не знал и думал, что все очень хорошо замаскировал. Несмотря на это, он пользовался успехом у женщин. А когда он развелся со своей женой, то имена новых пассий мы просто перестали запоминать, так как они менялись как перчатки. Мы иногда подшучивали, что рано или поздно он схватит себе такую венерическую болезнь, которой нет ни в одном медицинском справочнике, но на это он только улыбался и говорил: 'Такова судьба!'. Человеком он был очень хорошим, вот и сейчас, он закрыл глаза на мое десятиминутное опоздание.