Родился я во тьме, и мать сказала:
«Цветок моих глубин, Властитель добрый,
Итог и отблеск – мой и Мирозданья,
Ребенок – рыба в облике орла,
Коня и Человека. С болью в сердце
Я подношу тебе два знака жизни,
Свой знак ты должен выбрать. Вот ярмо
– Кто изберет его, тот насладится:
Покорный вол на службе у сеньоров
Спит на соломе теплой и вкушает
Обильные корма. А это, видишь,
О, тайна, мной рожденная, как пик,
Горой рожденный, это знак второй,
Он озаряет, но и убивает —
Звезда, источник света. Грешник в страхе
Бежит от звездоносца, и, однако.
Сам звездоносец в жизни одинок,
Как будто он чудовищно преступен…
Фидель узнал мальчика. Маленький Элиан так быстро вырос. Его писклявый голосок так стремительно мутировал, преобразовавшись в отголосок юношеского баритона. Он читал его любимое стихотворение, которое на всех языках звучало одинаково, а в устах этого мальчугана, окрепшего и повзрослевшего, било набатом и подписывало приговор всем равнодушным и сомневающимся в независимом будущем их Острова…
Но человек, удел вола избравший,
Становится скотом – в нем разум гаснет,
И должен мир торить свой путь сначала.
А тот, кто в руки взял звезду бесстрашно, —
Творит, растет! Когда из чаши тела
Он выплеснется, как вино живое,
И собственное тело, словно яство,
С улыбкой скорбной на пиру кровавом
Подарит людям и отдаст священный
Свой голос ветрам Севера и Юга, —
Звезда в сиянье облачит его,
И воздух над землею просветлеет,
И он, не знавший страха перед жизнью,
Во мгле взойдет на новую ступень.
Элиан набрал в легкие воздуха и выпалил последние строчки:
И я воскликнул: «Дай же мне ярмо, —
Встав на него, я выше подниму
Звезду, что озаряет, убивая»…
Его взгляд, очерченный в покрасневших от волнения белках, казался сейчас по-настоящему взрослым. Он закончил в полной тишине зала, который не смел даже вздохнуть, не то что хлопать, ибо чувства, переполнявшие зрителей, были сильнее общепринятого проявления эмоций. Безмолвие продлилось недолго. Исполнителя вознаградили аплодисментами и криками «Браво!» А Фидель… Он просто наслаждался счастливыми минутами.
Будущее. Оно в их руках. В руках этих детей. Они надежда и авангард революции. Ребята в синих и красных пионерских галстуках внимали каждому слову мальчика по имени Элиан, которого никто, слава богу, не воспринимал как маленького идола. Он такой же, как все, кубинский ребенок, волею судьбы переживший нелегкие испытания и выстоявший благодаря поддержке миллионов кубинцев, а значит, и каждого из этих детишек – частичек своего героического народа.
А он, Фидель Кастро… Не превратился ли он для них в нечто, напоминающее бездушный фетиш для поклонения? Он старался, как мог, чтобы не допустить этого – запретил воздвигать памятники и бюсты со своим ликом и развешивать свои портреты в чиновничьих кабинетах. Но подобных мер, пожалуй, недостаточно. Он разговаривал с ними, часами отвечал даже на самые нелепые вопросы, иногда ловчил, вставляя в свои ответы нечто значительное, что помогало им понять, оценить и осознанно поддержать революцию.