Он часто выходит к ним. Прямо на улицу. К торговцам мелких лавчонок, рабочим табачных мануфактур, ремесленникам и художникам, парикмахерам и прачкам, их озорным ребятишкам и почтенным старцам, которые помнят его молодым. Он часами разговаривает с ними обо всем – о табачных плантациях, сахарной сафре, гражданской войне в Колумбии, а главное, о положении дел на Кубе. Общаясь с ними, он пытается понять, нужен ли он им еще или его время вышло и пора отойти в сторону, дать дорогу молодым. Возможно, тогда они заживут лучше. Не будет перебоев с продовольствием, отпадет надобность в карточной системе. Каким курсом они пойдут, когда он передаст штурвал управления страной другому человеку? Пусть не такому популярному, простому человеку с пониманием повседневных нужд населения, человеку, которому не будет мешать договариваться с американцами то, что мешало ему все эти годы, – гордость…
* * *
Тогда, в самом начале, сразу после победы революции, он приехал в США – самую великую и самую сильную державу во всем мире. Его встретили по-рабочему, холодно и не церемонясь, как свежеиспеченного ниспровергателя хунты в одной из банановых республик, что явился на ковер к милосердному хозяину. Хозяин пожурит, простит и обласкает, и все вернется на круги своя…
Поселили не в самом дорогом отеле, что, впрочем, не обидело Фиделя, готового жить хоть в негритянском квартале, лишь бы его выслушали в Конгрессе. Своего он добился, правда, сенаторы и конгрессмены восприняли заявление долговязого бородача насчет национализации латифундий с некоторой долей иронии. Этот выскочка из карликовой страны не продержался у власти и года, а уже посягает на частную собственность – святая святых, то, на чем зиждется благополучие Америки, столп ее процветания и залог ее будущего.
Фидель ожидал от принимающей стороны как минимум уважения, но вместо этого на следующий день к нему в номер постучался какой-то набриолиненный тип в полосатом костюме, представившийся сотрудником госдепа. Незваному гостю открыли дверь и спросили о цели его визита. Обладатель наглой физиономии с ухмылкой сообщил:
– Я отвечаю за кубинские дела.
Фидель осек его той же фразой, придав ей иную интонацию:
– Я отвечаю за кубинские дела, – и захлопнул перед пижоном дверь.
Уважение лидер новой Кубы все же получил… От простых американцев. Всякий раз, когда он выходил из отеля, его встречала не только сотня шустрых репортеров, но и восторженная толпа вашингтонцев, рукоплескающая кубинскому вождю.
Одна рыжая девчушка лет пятнадцати прорвала все кордоны и, пробравшись к своему кумиру со скомканным клочком бумаги в руках, застыла перед ним как вкопанная, не произнося ни слова. Федеральные агенты, впопыхах исправляя собственную оплошность, бросились к нарушительнице, но Фидель остановил их непререкаемым жестом.