Закончив программу и услышав, что обрушился вал звонков с требованием дополнительной информации о двойнике президента, Майо мрачно улыбнулся. То же самое, если не хуже, творится сейчас и с телефонами в Белом доме. И Майо с презрительной радостью подумал, как справляется с этим пресс-секретарь президента.
Программа Майо закончилась, и в Нью-Мексико Сынок Томпсон тупо смотрел на опустевший экран. Он сидел, обмякнув на стуле, безвольный как медуза. Он видел, что его тщательно выстроенный уютный мир быстро идет к краху. Когда будет доказано, что он участвовал в обмане публики, его после ухода из Белого дома не возьмет на работу ни одна газета, ни одна телевизионная станция.
За ним со стаканом спиртного в руке стоял Джон Саттон.
— Стервятники слетаются, — сказал он.
— Гигантскими стаями, — пробормотал Томпсон.
— И что теперь будет?
— Не нам решать.
— Я не сяду в тюрьму, как Лидди, Колсон[23] и другие, — язвительно сказал Саттон.
— Никто не сядет, — устало ответил Томпсон. — Это не Уотергейт. Министерство юстиции на нашей стороне.
— Я не стану страдать из-за банды политиков, — сказал Саттон. В его глазах появился алчный блеск. — На этом можно заработать тысячи, а то и несколько миллионов.
Томпсон посмотрел на него.
— Как?
— Интервью, статьи, права на книги — тут возможности бесконечные.
— Вы собираетесь уйти отсюда и все рассказать?
— А почему нет? — спросил Саттон. — Кто меня остановит?
Настала очередь Томпсона улыбнуться.
— Вам не объяснили, почему вас наняли. Вы понятия не имеете, как важно ваше маленькое представление для национальной безопасности.
— Какая разница? — равнодушно спросил Саттон.
— Можете мне не верить, мистер Саттон, но в правительстве есть немало людей, искренне обеспокоенных безопасностью нашего государства. И они не позволят вам ради выгоды подрывать эту безопасность.
— Как могут эти маньяки, хозяева вашингтонского цирка, навредить мне? Дадут мне по рукам? Призовут в армию в шестьдесят два года? Сдадут налоговикам? Никакого толка. Мою декларацию проверяют каждый год.
— Ничего столь обыденного, — сказал Томпсон. — Вас просто уберут.
— Что значит „уберут“? — спросил Саттон.
— Может, следовало сказать „вы исчезнете“, — ответил Томпсон, с радостью видя, как в глазах Саттона брезжит понимание. — Могу не объяснять, что ваше тело никогда не найдут?