— Не имею права, товарищ полковник, — сказал Горелик. — По всем действующим наставлениям, по специально разработанной вами инструкции здесь может находиться только тот, кто непосредственно выполняет работу.
— Черт знает что! — выругался полковник и направился к каменному зданию, за которым стояла его машина.
И снова началась «хирургическая» работа над минной установкой, куда более сложной, чем первая. И снова сильные, умные, золотые солдатские руки извлекали смертоносные провода. И снова грузили стальные махины, и снова ползла бронированная машина по опустевшим немым улицам. Дрожала земля от взрывов. Первый, второй, третий, четвертый, пятый… пока не взвился в воздух, точно салют победы, зеленый сноп ракет.
Все!
С огромной скоростью пронеслась на радиоузел машина Нагорного.
— Диктор, где диктор? — закричал он, вбегая в помещение.
Диктора на месте не оказалось.
Нагорный сам бросается к микрофону.
— Граждане! Исполнительный комитет депутатов трудящихся Кировского района извещает, что все работы по вывозке снарядов закончены. С этой минуты в районе возобновляется нормальная жизнь.
Радость переполнила его. Ему хотелось сказать еще что-нибудь, но все уже было сказано, и он растерянно и молча стоял у микрофона. И вдруг, вспомнив, как это делают дикторы, он медленно произнес:
— Повторя-яю!..
И опять умолк, то ли забыл только что сказанное, то ли слова эти показались ему сухими, казенными. И неожиданно для себя он почти выкрикнул:
— Товарищи, дорогие товарищи, опасность миновала, спокойно идите домой…
В ту минуту, когда произносились эти слова, уже хлынул народ к обессиленным счастливым солдатам. И понял Иван Махалов, как во время войны встречало население своих освободителей.
Солдат качали, летели вверх кепки, косынки. Крики «ура» смешались с возгласами восторга и благодарности. Вконец смущенных солдат обнимали и целовали, а они тоже благодарили, искренне не понимая, за что такие почести.
Вместе с толпой, увлекаемая ею, ринулась к солдатам и Валя. Но волна отнесла ее в сторону, и уже трудно было пробиться вперед. Она видела Гурама и старалась не потерять его из виду. Хоть бы он взглянул. Он сразу пробил бы к ней дорогу. А Гурам, счастливый и возбужденный, не замечал ее, и он показался вдруг Вале в недосягаемом ореоле славы. Валя попятилась. Будь ему тяжело, она сама сумела бы растолкать народ и пробиться. А как быть теперь? Что он подумает?
Еще утром, точно потеряв рассудок, она бежала за машиной, готовая на все. А сейчас стояла в стороне беспомощная, нерешительная.
И вдруг глаза их встретились. Это было одно мгновение. Кто-то обнял его, кто-то подхватил его на руки, и Вале показалось, что он не пытается даже приблизиться к ней. Она снова попятилась и начала тихонько выбираться из толпы.