Беленькая пила вино или курила, пуская конусы дыма поверх головы своего партнёра. На эстраде заиграл жидкий, но шумный оркестр. Беленькая сразу встала и грациозно положила руку на плечо своего нового друга.
В третьей, акселерированной рыжей девице Петельников ошибся: оказалось, что она держала столик для шумной студенческой компании.
— В какой области подвизаетесь, Вера? Или учитесь? — спросил инспектор и поднял третью рюмку.
— В пищевой промышленности, — усмехнулась она и отпила полбокала терпкого рислинга.
Петельников считал, что усмехаются только умные люди, вроде Рябинина, а глупые хохочут. Ему не нравилось, что она усмехалась. Можно провести удачно любую операцию, кроме одной — внушить женщине, что она тебе нравится. Но, по его расчётам, внушать осталось не больше часа.
— Надеваете эскимо на палочку? — как можно интимнее спросил инспектор.
— Нет, потрошу курей на птицефабрике.
Разговор не клеился, но ему было не до разговора. Он налил себе четвёртую рюмку, чтобы заняться ею и помолчать, скосив глаза к беленькой.
Её мужчина куда-то ушёл. Она копошилась в сумочке, быстро вертя в ней руками, будто лепила там пирожки. Инспектор пил противную водку, не чувствуя вкуса.
— Гена, вы кого-то ждёте?
— А?
Беленькая что-то нашла в сумке. Но в это время вернулся мужчина и, садясь, загородил её спиной. Петельников даже дёрнулся, расплескав остатки водки на подбородок.
— Спрашиваю, вы кого-нибудь ждёте?
— Я?
Когда мужчина сел, сумочка уже стояла на столе. Беленькая невозмутимо курила. Всыпала она своё зелье или ухажёр помешал?..
— Что вы, Вера, кого мне ещё ждать!
— Какой-то вы странный.
— Да что вы, Веруша, заурядный я, как килька.
Он внимательно посмотрел на неё — не ушла бы разобиженная. Вера сидела, скучно уставившись в скатерть.
— Давай ещё пропустим, — предложил Петельников и вкусно зевнул, чем-то хрустнув во рту.
Он налил ей сухого, взболтнул свой графин и выплеснул остатки водки в рюмку. И тут же опять зевнул с лёгким неприличным ёком.
— Пардон, — извинился инспектор, махом выпив безвкусную для него жидкость.
Беленькая сидела спокойно, как курящая кукла. Но Петельников смотрел не на неё — теперь он смотрел на него, на мужчину. Тот вдруг как-то волнообразно зашевелил телом, завертелся хорошим штопором в сильных руках. Петельников напрягся, всматриваясь, что с этим мужиком будет дальше. Но тут и беленькая девица волнообразно вздрогнула, будто перед глазами инспектора неожиданно заклубился пар. Он решил, что они сейчас оба свалятся, но не дождался — сильная зевота схватила уже всё лицо. Он зевнул несколько раз подряд, отключаясь, как при сладком чихе. Перестав, Петельников огляделся, но зевота опять подступала к челюсти. Зал гудел где-то вдалеке, словно за окном. Дым сгустился, или туман вдруг окутал людей… Сдвинуть бы два стола и лечь на них… Ему стало всё равно, ни до чего теперь не было дела — только сдвинуть бы два стола, лечь на них и зевать, зевать…