— Рони Уолкотт! Что ты натворил? — Оливия провела рукой по штанине, на ладони остался влажный след. Она показала брату окровавленную руку. — За что?! — в ярости она замахнулась на индейца хлыстом. Но ударить не посмела, так как Рони сверкнул хищными глазами. Этот взгляд не предвещал ей ничего хорошего.
— Разбираться, кто прав, а кто виноват, будем дома! Сестренка! Не смей терять головы! Ты ведешь себя точно уличная девка, готовая кинуться Берни на шею и на ходу расстегнуть ему брюки! — Рони бесстрастно смотрел на нее. — За мной! Шевелись! Не пялься слишком откровенно на патрона Берни Дугласа, Оливия! И так про тебя думают черт-те что! Ты давно не справляешься со своей ролью! Тобой играет и управляет созревшая женщина! Ты сама торопишь события! — он подхлестнул своего жеребца. Хэлпо мгновенно опередил кобылку Оливии на три корпуса.
— Черта с два! — Оливия плюнула вслед брату. — Ты мне только брат! Но не хозяин! Не жених! Не отец!
Но ее неуемные бешенство и ярость мгновенно улеглись, когда она вспомнила о Фрэнке Смитте. Вспомнила, что именно отец прислал Рони Уолкотта охранять ее. Ее честь и непорочность!.. Кровь ударила ей в лицо. Как стыдно! Ведь она так страшилась оказаться один на один с опекуном Берни Дугласом! Боялась! Что же случилось с ней, с ее сердцем, с ее телом за такое короткое время?! Рони Уолкотт вовремя остановил ее, не то бы она совсем потеряла голову.
— Вперед, Лили! Скачи быстрее! Скачи, словно ветер!
Наддав каблуками, Олив послала кобылку вперед, но еще долго не могла догнать индейца, спокойно сидящего на своем жеребчике. Перед ней все время маячил, удаляясь, круп Хэлпо с восседающим на нем Рони. Ее брат даже не оглядывался и не передергивал недовольно плечами, понимая, что Оливии все равно деваться некуда, и она бросится в погоню за братом. И догонит его.
— Рони, подожди меня! Прости! Слышишь?! Я виновата! Но отныне буду сдерживаться! Пожалуйста, Рони! Прошу тебя, остановись! — однако Рони Уолкотт еще долго не останавливал своего коня, будто не слышал сестринского раскаяния и не улавливал умоляющего тона.
Наконец, охотник обернулся и придержал своего жеребца Хэлпо. Оливия захлебывалась встречным ветром. Грудь от стесненного дыхания вздымалась так, что никакая повязка ничего не скрывала. Рони с сочувствием осмотрел кузину, озабоченно взглянул ей в лицо:
— Оливия, пора что-то предпринимать! Ты все больше и больше выдаешь себя, дорогая сестренка! Только рассеянный или слишком увлеченный одной идеей человек может не замечать в тебе женщину! — и он задумался, сурово сжав губы и нахмурившись.