Уже было отведя взгляд от живописной тройки героев-истребителей нежити, быстро поворачиваюсь обратно. Мне показалось или… Хи-хи! Нет, так и есть! Стараясь не рассмеяться в голос, прикрываю ладошкой рот. А владелец таверны тот еще пройдоха! Вон те два кролика явно в прошлой жизни мяукали. Задумчиво чешу подбородок. Хм… А ведь им шкурку-то снимали перед тем, как готовить. Разупокоение вызывает частичную регенерацию? Не знала! Нужно будет в справочнике глянуть, чисто для интереса…
Разозлившись на себя, гневно прикусываю губу. Тьфу, елки дубовые! О чем я думаю? И, схватив дворецкого за руку, быстро двигаюсь дальше. Да, елкин дрын, из-за этой пыли ни тролля не видно. О-о-о… Подобравшись к прилавку, замираю, пораженная новой картиной яростного сражения. Верхом на нем, подобрав под себя длинные юбки, восседает молоденькая служанка-подавальщица. Под барную стойку, хрюкая замогильным голосом, неторопливо и планомерно делает подкоп зомбированный заливной поросенок. В глазах девчонки страх, смешанный с отчаянной решимостью; пронзительно визжа, красавица швыряет в обнаглевшую нежить дорогие фарфоровые тарелки. Дзынь! Треньк! Хряп! Получив осколком по набитому специями рыльцу, свиномонстр обиженно всхлипывает, закрывая копченую мордаху раздвоенным копытцем. Что ж, и эта девица пока в порядке, потерпит.
Эх, да где же Адриан-то?! Протирая кулачком слезящиеся от пыли глаза, бегом мчусь через зал, останавливаясь… Ах мой любимый столик у окна! Обезумевшее от окружающего непотребства воображение совершенно не к месту подсовывает мне романтически-идеалистическую картинку: вечер при свечах, золотистое вино в хрустальном бокале и милый… Р-р-р! Безжалостно отгоняю трепетное видение. Нашла, когда мечтать! А милому-то совсем не сладко!
В центре стола посереди остатков поистине королевского ужина размахивает мечом Адриан, сдерживая атаку эскадрильи летающих чудовищ. Пи-и-у! Издав злобный писк, воздушные твари строятся клином и, изобразив замысловатую фигуру высшего пилотажа, налетают стремгав. Хряп-хряп! Взволнованно сжимаю кулачки. С большим трудом, но все же угадываю в замогильных летунах фаршированных куропаток. Усталый вздох. Вон как фирменное блюдо, значит, бесчинствует.
По столу, зловеще хрипя и топорщась мертвой чешуей, прыгают разупокоенные караси в сметане. И, ухватив капустный лист, с яростным сопением рвут его на части, будто шкуру поверженного врага.
В углу зала, развалившись на стуле, довольно хохочет пьяный Жоржик…
– Л-лика, – заметив меня, зовет Адриан, ловко уворачиваясь от несущегося прямо в лоб жареного голубя.