Сестрички грустно думали о том, что их кавалерам сейчас приходится совсем несладко в этой милиции, будь она неладна. Марья даже подозрительно хлюпнула носом, вспоминая про Сото. Мысль о том, что на их квартиру могут в ближайшее время напасть вампиры, казалась ей несерьезной. Маша все еще оставалась наивной девочкой, когда-то влюбленной в приличного, неагрессивного вампира Романа Кадушкина. Она даже сама какое-то время мечтала превратиться в вампира… Вампиры могут их убить?! Нет, этого просто не может быть! Разве способны столь приличные существа, которые даже стихи пишут (ведь Рома писал!), заниматься гнусным убийством?!
Даша придумывала, как ей помочь маме. Что еще неделю назад было для нее абсолютно нехарактерно. Недаром говорят, что общие проблемы объединяют конфликтующие стороны. К тому же, ощутив себя ведьмой, Даша почувствовала, что взрослеет. Причем необратимо.
А отец семейства, Авдей Белинский, не мог избавиться от какой-то пустой, глупой, но чрезвычайно навязчивой мысли. Причем мысль была облечена в рифму и колотилась о стенки черепа в ритме пульса, требуя выхода…
Он неожиданно встал из-за стола, отодвинув тарелку с недоеденным творогом и быстро прошел в кабинет-библиотеку.
– Ты куда? – удивилась Вика.
– Минутку! – уже из кабинета отозвался фантаст. – Нашел!
Он почти галопом вернулся на кухню и с торжествующим видом продемонстрировал семейству книгу с оттиснутым на обложке знаком бесконечности.
– Нашел время изучать творческое наследие вампиров! – фыркнула Вика.
– Ой! – потянулась к книге Дарья. – Я такого раньше не видела. Это что, правда, все вампиры написали?
– Да, но дело сейчас не в этом. – Авдей торопливо листал страницы, не замечая, как странно смотрит на него жена. Ее зрачки расширились, заполнив все пространство глаз глухой чернотой, и лицо стало походить на венецианскую карнавальную маску…
– Вот оно! – Наконец Авдей нашел нужную страницу и прочел вслух:
Я пишу тебе в день похорон.
Слишком солнечно, ветрено слишком.
Словно древний угрюмый Харон
Уподобился в чем-то мальчишкам.
Ни к чему был отточенный кол
Из дрожащей от злости осины.
Я хотел, потому и ушел.
Я ослаб, потому что был сильным.
Мне не нужно ни шпаги, ни пуль
Для того, чтоб рассыпаться прахом.
И серебряной ниточки пульс
Лишь любовь оборвет одним взмахом.
Меловые кресты на дверях —
Чтоб уже никогда не вернуться.
Я пишу тебе, слыша твой страх,
Что ты больше не сможешь проснуться.
Это просто – еще один раз
Встретить смерть в окончательной фразе.
И серебряных ласковых глаз
Не бояться, сгорая в экстазе.
Моим пеплом осыплют камыш