— Возьмите, Лизочка себе, после моей смерти все равно пропадет или будет пылиться где-нибудь в хранилище. Это вам на память, за ваш интерес к старухе.
Я попросила разрешения сфотографировать ее. На фотографии она получилась такой же, как в жизни — с прямой спиной и гордой посадкой маленькой головки, со спокойным взглядом старушечьих выцветших глаз, когда-то голубых, а сейчас бледно серых. Я пообещала принести ей свой новый роман, но она через полгода после наших встреч умерла. Я попросила критика похлопотать о том, чтобы весь ее архив был определен в музей, но когда он пришел через неделю после похорон, ее комната была занята соседями и половины фотографий и писем, что она мне показывала, уже не было. Я порадовалась, что хоть то, что она мне отдала, сохраниться.
Джек, уезжавший в отпуск, по моей просьбе пригнал из Германии машину, и на день рождения я подарила Коле «Фольксваген». Когда мой шеф, наконец, получил новое назначение, меня утвердили атташе по культуре. Я не хотела этого, но другой кандидатуры пока не было и посол просил не отказываться. Смерть Брежнева прошла мимо меня, в самом посольстве особо не скорбели, давно этого ожидая, но все-таки гадали, кто же наследует власть. Мне это тоже было интересно, надежда на более человеческое отношение к людям теплилась, пока не выяснилось, что на власть наложило руку КГБ. От этого я ничего хорошего не ждала, лишь бы хуже не было. Но все-таки этот год закончился так же счастливо, как и начался: 31 декабря я сказала Коле, что у нас будет ребенок. Таким потрясенным я его никогда не видела. Когда он немного пришел в себя и смог адекватно реагировать, он схватил меня в объятия и заорал:
— Сашка, иди скорей сюда!
Когда примчался Сашка, решивший, что что-то произошло, Коля совершенно нормальным голосом спросил:
— Саша, ты не возражаешь, если моего сына будут звать Александром?
— Что это с ним? — спрашивает у меня Саша, но я уже висну у Коли на шее.
— Александр Румянцев Ферндейл! Спасибо, милый!
— Вы что, оба с ума сошли? — вопрошает Сашка, но я поясняю:
— У нас будет сын и Коко хочет назвать его Алексом.
— А если будет девочка? — спрашивает, улыбаясь до ушей, Сашка.
— Тогда Мария, в честь бабушки (Колину мать звали Марией). Мэри. Да, Коко?
Коля садится и хватается за голову.
— Бетси, это невероятно. Я сейчас сойду с ума. Неужели у меня будет ребенок?! И Саша, и Алиса, и теперь еще один!
— Может, мне не уезжать? — спрашивает Саша.
Саша, поступивший в этом году на факультет психологии в университет, сдав сессию, должен ехать в Кембридж, мы с Сарой устроили ему приглашение на учебу.