Саша подходит ко мне и целует покровительственно в щеку, как взрослый мужчина. Тут появляются Клер, Дженни и Алиса.
— Это тоже Алиса? — ревниво спрашивает моя дочь.
— Нет, котенок, это Алик, твой братик. Ты будешь его защищать? Видишь, какой он маленький!
Алиса, насупившись, тут же подходит к Саше и обнимает его. Саша берет ее на руки.
— У Элис старший брат и младший братик, — наставительно говорит Клер и Алиса расплывается в улыбке.
Дженни берет у меня из рук Алика и укладывает в кроватку. Я набираю Колин телефон, хорошо, что теперь появилась автоматическая связь. Коля подходит к телефону сонный, еще семь часов, я передаю трубку Саше, чтобы он его подготовил.
— Коко, у нас появился Алик! — кричит забывший мои наставления Саша, Алик тут же подает голос.
— Что с Бетси?! — Колин крик слышу и я.
— Я сейчас дам ей трубку, ты не волнуйся, все хорошо!
— Коля, я жива и здорова, просто так получилось. Твой сын замечательный!
— Когда же это случилось?
— Четыре часа назад. Он нижнюю губу держит так же, как ты — сверху.
— Бетси, я сойду с ума! — на том конце провода Коля никак не может прийти в себя от неожиданности и голос его срывается в фальцет.
— Ничего, через месяц ты его увидишь. Мне хочется спать. Я целую тебя!
На другой день мне приносят два букета: один от Майкла, другой от Джека.
Через месяц Майкл привозит из Лондона Колю. Я замечаю, что смесь печали и радости на наших лицах начинает становиться тривиальной. Несмотря на счастье знакомства с сыном, безнадежность нашего положения тяжелым грузом лежит на сердце. Ночами это отравляет нам все удовольствие. Однажды, лежа в Колиных объятиях, я замечаю:
— Это очень напоминает мне пресловутую ночь восемь лет назад.
— Потому что я чувствую то же самое, — признается он.
— Ну, разница все-таки есть: я люблю тебя.
— А в остальном — та же безысходность. Но тогда я был уверен, что ты выходишь замуж по любви и будешь счастлива, а теперь — страдаю, ведь если бы ты не любила меня, то нашла бы себе хорошего мужа.
— Коля, я переросла ту девочку, которая ищет, на кого ей опереться, кто носил бы на руках, холил и лелеял. Мне уже за тридцать и не страшно жить одной, мне страшно за тебя, страшно, что молодость прошла, и мы живем неестественной жизнью. Нельзя же видеться раз в году и остальные 340 дней жить воспоминаниями, это вредно для здоровья. Ну что ты смеешься! Коко, давай же договорим серьезно!
Но он, смеясь, тормошит меня, пока я сама не начинаю отвечать на поцелуи. Никак не удается поговорить серьезно!
— Бетси, так у кого молодость прошла? — немного погодя спрашивает он, нежно поглаживая мой живот, — у тебя, например, совершенно юный животик, как будто ты не родила мне дочь и сына.