Мне становится ясно, что писать он мне не даст. Даже когда мы обсуждаем его работу, любое мое предложение об изменении сюжета подвергается критике.
— Да, ты в совершенстве знаешь извращенный женский ум. Он направлен только на мысли об адюльтере и планы предательства любящего мужчины.
— Ив, перестань, давай тогда напишем роман о верной и счастливой любви, и он будет последним в твоей карьере писателя.
— Почему?
— Потому что Лев Толстой в прошлом веке сказал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастна по-своему». И я хочу тебе заметить, что когда дело касается твоих личных мыслей по поводу нашего брака, весь твой талант куда-то уходит, и ты становишься уныло однообразен со своей беспочвенной ревностью.
Но Ив не признает разговоров на эту тему. Когда он не ревнует, он не верит, что последний скандал был безобразен, все прошедшее словно подернуто дымкой забытья. Когда он ослеплен подозрениями — он тем более не может объективно оценить свое состояние. Как только начинается сезон работы в отеле, скандал следует за скандалом. Ив в этом году работает все время в администрации, почти заменяя отца, значит мы все чаще встречаемся на работе, и у него больше возможностей придраться ко мне, когда я общаюсь с туристами. Я так устаю от напряжения, вынужденная постоянно следить, чтобы мое общение с мужчинами-клиентами, и так не выходящее за рамки необходимости, еще и выглядело бы очень невинно. Я действительно начинаю сторониться мужчин. Ив, с искаженным от ярости лицом кричащий мне очередные нелепости, вызывает чувство щемящей жалости. Я воспринимаю его ревность как тяжелую болезнь, которая стремительно развивается, изменяет знакомые черты, превращая близкого человека в чудовище.
Однажды, не выспавшись после дикого скандала и бурного примирения, которое утомляет меня еще сильнее, потому что я не могу так быстро перестроиться и перейти от напряжения ссоры к умиротворенной любви, я сижу с довольно жалким видом за стойкой администрации, когда ко мне подходит моя свекровь Лючия и предлагает выпить кофе. Мы садимся в уголке бара и она говорит:
— Лиза, в нашем доме трудно что-нибудь утаить, у тебя начались ссоры с Ивом?
Я киваю головой и у меня из глаз начинают капать слезы.
— Лючия, я не даю ему повода, все его обвинения вздорны.
— Не беспокойся, дорогая, я не обвиняю тебя. Ив пошел в отца. Макс, случается, и теперь устраивает такие же скандалы, а когда я была моложе — не проходило и дня, чтобы он не закатывал дикой сцены. Надо сказать, что у него были на это причины, но я старалась, чтобы он о моих настоящих изменах не знал, хватало и выдуманных предлогов.