Ганни Бунт вышел к стоянке — его машины тут не было, они приехали на арендованном под это дело трейлере. И около трейлера — стояла двадцатидвухлетняя девчонка с заплетенными как в Африке косичками и кольцом в носе. Ганни любил эту девчонку больше всего в мире — хотя ответной любви так и не дождался…
— Я приехала попрощаться — сказала Делайла Бунт, студентка пятого курса Аризонского университета.
— Тебя мама попросила приехать? — спокойно уточнил Ганнери-сержант.
Дочь сверкнула глазами.
— Нет, я сама!
Конечно же, ганнери-сержант Бунт был в разводе. Мало кто из жен сможет выдержать такую жизнь, какую он вел. Раньше такие были…
— Верю. Но разве стоит так огрызаться?
— Я… в общем я уезжаю!
Ганни кивнул на рюкзачок у ног дочери.
— Это я уже понял. Куда?
— В Африку!
Ганни понял, что ссора с матерью по этому поводу у нее уже была.
— Куда именно? — спокойно уточнил отец.
— Не знаю. Куда пошлют. Я присоединилась к благотворительной программе!
— То есть ты хочешь променять карьеру социолога на скитания по Африке, я правильно тебя понял? Тебе это действительно надо?
— Да, надо! Кто-то должен что-то сделать для этих людей. Они не виноваты…
— Делайла — перебил ее отец — ты не права. Ты должна понимать, что люди там живут так не потому что у них нет другого выхода. А потому, что они сами выбрали такую жизнь. Когда ты бросаешь мусор на дорогу, а не в контейнер — ты делаешь выбор. Когда ты гадишь на дороге на глазах у всех, а не в туалете — ты делаешь выбор. Когда ты режешь другого человека просто за то, что он родился в другом племени — ты тоже делаешь выбор. Когда ты кричишь Аллах Акбар и выходишь на дорогу с автоматом, чтобы кого-то обстрелять — это тоже выбор. Вопрос не в том, виноваты они или нет. Они сами сделали свой выбор. И тебе нужно сделать свой. Ты так и будешь бунтовать против всего мира? Или, наконец, ты станешь взрослой?
— А взрослой — это смотреть на мир через оптический прицел и время от времени нажимать на спусковой крючок, так? — поинтересовалась дочь.
Ганнери-сержант не отреагировал так, как отреагировали бы девять отцов из десяти. Просто он очень любил свою дочь.
— Возможно и так. По крайней мере, это ответственность, которую я беру на себя.
— Ответственность?! Ты убиваешь этих людей и берешь на себя ответственность за них.
— Не за них, Делайла. Я беру ответственность перед свой страной, перед своим народом. И даже перед такими бунтарями как ты, хоть ты это никогда и не признаешь.
— В таком случае, к черту ответственность!
Дочь повернулась и гордо зацокала каблучками…
— Я тоже тебя люблю! — крикнул Бунт, хотя на душе кошки скребли.