По утверждению торговца, все маги-искусники — экстрасенсы с самым сильным в мире биополем. Маг будет прикладывать руки к головке до тех пор, пока она достаточно не затвердеет. Затем он осторожно будет прогревать сё на пламени, втирать мази из экстракта алоэ и африканской ивы и долго сушить, пока она не превратится в ту изящную, почти кукольную головку, подобную тем, что я сейчас наблюдаю. В последующем головке предстоит постоянно находиться в жидкости-бальзаме, в состав которой входит несколько ингредиентов. Каждый из них в отдельности известен только одному человеку. Но рецепт всей смеси знает только маг. Искусство выделывания головок, именуемом на одном африканском диалекте нга-нгоро, передаётся по наследству от отца к сыну. Им владеют только в одном племени Центральной Африки...
— Но всего этого, мсье, можно достичь лишь при одном условии...
За этим следует многозначительная пауза и лукавый взгляд моего собеседника, устремлённый прямо мне в зрачки.
Я — парень понятливый. Сую руку в карман. О, ужас! — сдача иссякла. Делать нечего. Вынимаю «куклу» и решительно выдергиваю второй, последний, «стольник».
Знал бы московский бомж по кличке «Карл Маркс», во что обходится нам с Татьяной его борода! Впрочем, я на собственном опыте убеждаюсь в правоте слов Генриха IV: «Париж стоит мессы!» Ибо потраченная нами сумма — ничто в сравнении с той информацией, которой мы теперь располагаем!
Стодолларовая банкнота присоединяется к компании своих французских подружек, а торгаш, хитро подмигнув, раскалывается окончательно:
— Головы станут тем, что вы имеете честь лицезреть, лишь в том случае, если будут отняты у живого человека. Тогда кости черепа легко поддаются усадке и обработке, их даже можно слегка уменьшить в объёме, чтобы конечный товарный продукт выглядел кукольной головкой...
Человек за прилавком, переводя взгляд с меня на Татьяну, внимательно наблюдает за нами, за эффектом, который должна произвести на нас его откровенность. Я парирую, не моргнув глазом:
— То есть, вы хотите сказать, что прежде, чем приступить к мумификации, надо произвести декапитацию не покойника, но живого и здравствующего человека?
— Именно так, мсье! — в голосе торгаша неподдельная радость.
Чему он радуется? Что мы так быстро научаемы и так спокойно реагируем на его признание, или тому, что мы не помчались звонить в полицию?
— А как насчёт морали, нравственности? — упавшим голосом спрашиваю я.
—Видите ли, мсье,—с видом штатного лектора вещает тор-гага, — я прожит долгую жизнь и разбираюсь в людях. Вы, как и ваша супруга, — не ханжа, это видно из вашего отношения к деньгам... Будем откровенны до конца. В пашем мире так много людей, которые либо не могут, либо не хотят зарабатывать себе на хлеб. Они — никчемные наросты на теле планеты, которые необходимо удалять... Вместе с тем, немало тех, кто, невзирая на цену, готов приобрести уникальный экзотический сувенир... Как вы, например. Наше дело — удовлетворить спрос, а он довольно высок. Разве аморально приносить пользу, идя навстречу пожеланиям людей, удовлетворять их потребности? Именно это мы и делаем! Надо сказать, мы преуспели — никто не в силах с нами конкурировать. Мы владеем монополией на изготовление и продажу мумифицированных человеческих голов!