Много мужиков в нашей деревне пострадало через непомерную Клавкину любовь. Взять хотя б последний случай.
Приглянулся ей наш председатель. Мужик семейный и сильно башковитый. Но вот запал он ей.
Выловила его на скотном дворе. Так мол и так, люблю, говорит, до безобразия. Бросай семью и все такое прочее…
А председатель с дуру и ляпнул, что рожа у Клавки…
Во общем, я сам его в район отвозил. До сих пор в бинтах лежит, Клавке спасибо говорит, что не до конца изувечила.
Да не он один такой. Клавка… Она и есть Клавка. Баба не совсем глупая, но… дура.
Я так думаю, что у нее от любви сдвиг пошел. Ладно б на лицо хороша была. Так нет. Я вон и то, на что неразборчив, и то только в потемках могу на нее смотреть. И чё я поперся? Теперь надолго. И ведь что самое интересное? Завтра вся деревня узнает, что я, Васек Веселов обманул девицу Клавдию. И все поверят. Потому, что выгодно всем.
А мужики вздохнут облегченно. Эге-гей, слышали новость то? Клавка придурка нашла.
Смех смехом, а тоскливо. Либо в сельсовет потащит, либо отправит к председателю соседом. Ишь как льнет! Голову на плечо укладывает.
– Вась, а ты меня любишь?
Состояние от слабо вялого сигануло в удивленно ошарашенное. О-йё! Так… Начинаться… А я все думаю, когда любовь попрет? Теперь только успевай отбрыкиваться.
– Ну чё молчишь… а…?– Клавкино тело заколыхалось, и в этой вибрации почувствовалась угроза. Плохой знак, скажу я.
И чё теперь говорить? Не люблю? Так ведь с ходу зашибет. Вон как ручища изгородь поглаживает. Я хоть и сам мужик не робкий, но боязно что-то стало. Не! Это последний, так сказать, запасной вариант. Скажу люблю. А потом разберусь. Нет. То ж не годиться. Она меня тут же на лавочке и завалит со страсти. Под луной, так сказать, и под звездами. И не отбиться. В ней же… Господи, сколько ж в ней пудов то… Она ж как…
До размышлять Клавка не позволила. Она, видимо, сочла, что достаточно обхаживала мужика и теперь имеет на него (я имею в виду на меня), полное, так сказать, гражданское и уголовное право.
Она сграбастала в пригоршню ворот моей рубашки и рванула на себя…
А я мужикам до последней минуты не верил…
– Вася! Я тебя в последний раз спрашиваю! Считаю до трех…
Перед глазами ненавязчиво всплыл образ горячо любимого председателя. Еще здорового и не покалеченного. Интересно? Она его предупреждала или нет?
Ведь знал, что все так кончиться. Дурак ты Васек был, дураком сейчас и помрешь. Клавка на все способна.
Пока я судорожно пытался найти слова, Клавкина рука поднялась в широком замахе над моей головой в непреклонном желании обрушиться на невинного человека.