Алекс утром уходил на работу, а в пятнадцать ноль-ноль всегда возвращался домой, обедал и ложился спать на час-полтора. Он так привык. Так здесь делались дела. Собственно, сиеста существует во всех южных странах.
Проводив утром мужа на работу, я занималась собой и домашними делами.
Домработница больше не приходила, и я день за днем наводила порядок в квартире. Мне это очень нравилось и доставляло огромное удовольствие. В моем доме должно было быть чисто, приятно и уютно жить.
Выходить из квартиры одной, без Алекса, мне не разрешалось. Это было не принято, да и опасно. Я только начинала знакомиться с Египтом, с его традициями, историей и культурой.
Недели пролетали, как один день. Каждую пятницу мы планировали съездить в Александрию, навестить родственников и забрать маму. Но каждый раз у мужа возникали неотложные дела, и мы откладывали поездку.
Алекс звонил мне с работы по нескольку раз в день, спрашивая, чем я занимаюсь. Я думала, что он беспокоится обо мне, а он просто дико ревновал. Тогда я этого еще не знала.
Зато со мной всегда была моя новая подруга Карина.
Она с первых дней вошла в нашу жизнь. Я была просто счастлива дружить с ней. Карина была всего на три года старше меня, и у нас было много общего. Она плохо знала английский, я тоже разговаривала на нем с пробуксовкой, а никакого другого иностранного языка пока не знала. Но тем не менее мы очень хорошо договаривались на языке мимики и жестов. Со стороны это выглядело, как забавный спектакль.
Карина многому меня научила: как готовить местные блюда, как обрабатывать местные овощи и фрукты (мой родной Калининград – несколько не Африка, я привыкла к другому ассортименту). В магазине и на рынке Карина показала мне, что надо покупать и как. Поскольку объяснить ей было трудно, то она делала, а я повторяла.
* * *
Однажды я захотела купить мяса или колбасы.
Небольшой рынок был рядом с нашим домом. Разделанные туши коров и овец, и связки разнообразнейших колбас висели, подвешенные на крюки. Все туши были с хвостами: их специально оставляли необработанными, чтобы покупатель видел, какое это мясо. Мухи садились на туши, и продавец только и делал, что сгонял их полотенцем.
Я подошла выбрать что-нибудь из ряда. Карина скорчила такую гримасу, что я не только отдернула руки от колбас, но буквально отскочила в сторону, будто пойманная на чем-то неприличном. «Ю вонт мит? Мит?» [3] – спрашивала она меня на нашем общем искаженном английском. Я закивала, и она за руку отвела меня в лавку, где стояла большая клетка с живыми курами. Большие, откормленные птицы теснились в клетке, возмущенно кудахтая.