С минуту я стояла потрясенная, не в силах пошевелиться, а затем открыла коробочку. На синем бархате лежала брошь изумительно тонкой работы: серебряный скарабей с цирконами. Я храню ее до сих пор в той же коробочке, которая помнит тепло маленьких рук Мохаммеда.
Никогда больше я не видела этого мальчика. Иногда мне приходило в голову, что с ним что-то случилось и виной тому я; но проверить было невозможно. И я просто желала маленькому любвеобильному египтянину добра, здоровья и счастья.
Как-то, прогуливаясь с детьми по набережной Александрии, я позвонила в Калининград, своей однокласснице, поздравить ее с двадцатипятилетием. После восторженных поздравлений и обмена любезностями она спросила меня:
– Наташенька, а ты где сейчас?
– Танюш, я в Александрии.
– А где это?
– Это в Египте.
– В Египте? – удивилась она. – Подожди, а где у нас Египет-то?
– Это в Африке, Танюш.
– В Африке? – вскрикнула она от удивления. – Так ты что, из Африки мне звонишь?
– Ну да! Вот стою на набережной Средиземного моря. Хожу по мостовым, по которым ходила Клеопатра с Антонием.
– Обалдеть! А что ты там делаешь, в Африке?
– Живу я здесь, Тань. Уже три года.
– Как живешь? В Африке? Три года? С кем?
– Я замуж вышла за египтянина. У нас семья. Двое детей: сын и дочь.
– Нет, ну обалдеть просто! Двое детей! Ну, ты даешь, Наташка! А твой муж – настоящий египтянин?
– Настоящий! У меня и дети настоящие!
– Наташенька, так ты египтянка? Расскажи! Расскажи мне о себе.
– Ну... почти египтянка. Тань, телефонная связь здесь жутко дорогая, я тебе лучше письмо напишу. У тебя адрес тот же?
– Нет. Я тебе эсэмэской скину. Спасибо тебе, Наташенька, за поздравление! Ты меня наповал сразила!
– Пока, Танюшка! Целую тебя!
Я выключила мобильник и, довольная, шла по набережной, думая: «Вот Танюшка! Не знала она, что Египет в Африке находится. Небось думает сейчас, что я тут в пустыне живу и на верблюдах езжу. Надо пригласить ее в гости, пусть посмотрит, как мусульмане живут».
* * *
Время шло – c каждым годом все быстрее. Я совершенно освоилась в Египте. Все было здесь знакомо. Все было почти родным. Но временами меня охватывала тоска по европейской жизни, и мне очень хотелось полететь туда, где, мне казалось, идет настоящая жизнь. Если бы Алекс отпустил меня тогда в Россию хотя бы на месяц, думаю, я бы успокоилась. Но он не доверял мне. Считал, что я еще слишком молода и глупа, чтобы самостоятельно разъезжать по миру.
Сам он был постоянно занят. Алекс открыл отделение своей клиники в Александрии и теперь разрывался между двумя медицинскими центрами. Как врач он почти не практиковал, в основном занимался организационными вопросами.