Остаемся вдвоем с Жигуленко. Он ниже меня, ближе к нашим войскам. Передаю ему:
– Быстрее набирай высоту!
Он отвечает:
– Рад бы, да мотор не тянет.
– Все равно не уходи. Так и держись ниже!
Где же охотники? Ударили и ушли? Нет, вот они, начинают разворачиваться – собираются атаковать мой самолет. Надо немедленно связать их боем и дать возможность уйти Колесникову и Мухину. У фашистов тактически выгодное положение: они выше нас. Если б я стал снижаться к Жигуленко, они бы меня быстро настигли и могли бы сбить. А за него я пока спокоен: его атаковать они не станут, чтобы не потерять высоту.
Иду в атаку на лобовых. Затем разворачиваюсь, чтобы зайти в хвост вражеским машинам. Но асы тоже стали заходить мне в хвост, стреляют внакидку – с перевернутого положения.
Проделываю в небе замысловатые фигуры, стремясь захватить инициативу. Врагу не удается прицельно вести огонь по моей машине, а мне – подбить врага. Делаю переворот. Вражеская пара – за мной. Ведь противник видит и повторяет все твои действия, когда он у тебя «на хвосте». Малейший промах – и поплатишься жизнью.
Надо было улучшить свое положение, сделать такую фигуру, которую не мог повторить за мной противник.
И я делаю необычную фигуру, которая никогда не отрабатывалась. На вираже достигаю предельного крена. В глазах темнеет от перегрузки. Но все же делаю «полубочку». Происходит то, чего я добивался: фашистские асы проскакивают вперед.
Они потеряли меня из виду. Я же оказался у них под хвостом. Выворачиваюсь и из атакуемого перехожу в атакующего. Гонюсь за врагом, но немцы сделали «горку». Разрыв между нами увеличился. Я не мог открыть огонь. Они улетели на запад.
От района боя нельзя уходить далеко. Грожу кулаком вслед фрицам: «Еще встретимся, гады!»
Жигуленко продолжает кружить в стороне, ниже меня. Делаю переворот, и мы уже рядом. Ждем несколько минут. Но бомбардировщики не прилетели, асы не вернулись.
И вот мы с Жигуленко на своем аэродроме, где нас с нетерпением ждали товарищи, а особенно Саша Колесников и Вася Мухин. Их самолеты были повреждены, но посадку они произвели благополучно.
В тяжелых схватках дружба наша становилась все крепче. И это подтверждал каждый полет.
Много раз мы летали вместе с Евстигнеевым на сопровождение бомбардировщиков, а здесь, на Днепре, в основном на прикрытие войск. В тот же день, 15 октября, Евстигнеев со своей четверкой, а я со своей (Кирилл – в ударной, я – в сковывающей) вылетели на прикрытие танкистов 5-й гвардейской армии, которой командовал генерал Ротмистров. Они должны были прорвать вражескую оборону. Невольно вспомнились бои под Прохоровкой, где славные танкисты разгромили хваленые танковые дивизии фашистов.