«…Я преодолел хаос в Германии, восстановил порядок, добился огромного роста производства во всех сферах нашей национальной экономики…
Мне удалось опять вернуть к полезному труду все семь миллионов безработных, участь которых так волновала нас всех…
Я объединил немецкий народ не только в политическом отношении, но и укрепил его военный потенциал, далее я стремился аннулировать страница за страницей тот договор, который в своих 448 статьях содержит самое гнусное насилие, которое когда-либо свершалось над народом и людьми. Я вернул рейху грабительски отнятые у нас в 1919 году провинции, вернул в состав родины миллионы оторванных от нас, глубоко несчастных немцев, восстановил тысячелетнее историческое единство немецкого жизненного пространства…»
А дальше он выскажется определенно:
«В ближайшее время произойдут события, которые многим покажутся непонятными. Однако мероприятия, которые мы намечаем, являются государственной необходимостью, так как красная чернь поднимает голову над Европой».
Понятно было, без домысливания, используя этот риторический эффект, кого Гитлер подразумевал под «красной чернью». Со всей очевидностью можно констатировать, что в Третьем рейхе, в частности, в немецких войсках, шла интенсивная идеологическая подготовка похода на Восток. Эта речь была одной из очевидных вех развития европейского кризиса. Именно она переводила стрелки на войну, хотя по опробованной не раз схеме она была полна заверений в миролюбии и хранила молчание о всех подлинных намерениях.
Но Сталин воспринял эту информацию о выступлении Гитлера как выпад в сторону Советского Союза, хотя откровенных нападок, изображающих Москву сатанинской силой, не было. Основной «пороховой бочкой» в Европе он называл Англию.
И все же Сталин высказался определенно:
«Война с Гитлером неизбежна, и, если Молотов и его аппарат наркомата иностранных дел сумеют оттянуть начало войны на два-три месяца, – это наше счастье».
В этих словах руководителя СССР была истина. Если бы нам удалось избежать летнего столкновения сорок первого года, то осенью Гитлер напасть на Россию не решился бы. Во-первых, запротестовали бы генералы, понимающие, что воевать в условиях осеннего бездорожья, холодной и заснеженной зимы и весенней распутицы граничит с авантюрой. Во-вторых, Красная Армия могла лучше подготовиться к отражению противника и встретить врага достойно. И, в-третьих, войну нужно было бы откладывать на следующий год, а Провидение его торопило.
Несмотря на прямолинейные слова, брошенные выпускникам военных академий в Кремле, позиция Сталина по отношению к намерениям Гитлера носила противоречивый характер. Однако многочисленные данные, поступающие от нашей агентуры, свидетельствовали, что подготовка Германии, Италии, Финляндии, Венгрии и Румынии приобрела уже необратимый характер. Ничто не могло остановить сползающую с крутой горы броневую машину рейха, тем более с советским МИДом, с которым Германия перестала считаться. Это четко уловил в свой последний визит в Берлин Вячеслав Молотов.