Она накрыла своей ладонью мою руку, и я почему-то подумал, что она тоже помнит меня.
— София, — прошептал я, чувствуя, как в смятении и восторге колотится сердце. — Это я.
В ее взгляде читалось не столько узнавание, сколько жалость. Хоть я и был еще полуживой и плохо ориентировался, но все же понял это.
— Меня зовут Констанция, — произнесла она. — Я рада, что ты очнулся.
Это была она. Неужели она искренне рада? — спрашивал я себя. Возможно ли, чтобы я был ей знаком? Имеет ли она хоть малейшее представление о том, насколько дорога мне?
— Доктор Берк будет очень доволен. Вчера в вашем отделении очнулся один мальчик, и вот теперь ты.
До меня дошло, что я — очередной мальчик в больнице. Потенциально на одну смерть меньше. Я вслушивался в ее милый акцент и разглядывал опрятный белый халат.
— Вы медсестра? — поинтересовался я.
— Не совсем, — ответила она скромно, но с достоинством. — Но я учусь на курсах.
Ее манеры были знакомы и приятны. Хотелось ей все рассказать, но я боялся, что она уйдет и я даже не успею на нее наглядеться.
— Где мы? — спросил я.
Я поднял глаза к большому окну и богато отделанному кессонами потолку.
— Мы в Хастонбери, графство Кент.
— В Англии?
— Да, в Англии.
— Похоже на дворец, — немного задыхаясь, заметил я.
— Это всего лишь сельский дом, — пояснила она, опустив голову, а потом снова взглянув на меня. — Но сейчас здесь госпиталь.
Я осознал, что задыхаюсь и у меня болит грудь. Меня до краев наполняла боль. Я попытался вспомнить, что же со мной случилось. Когда я в прошлых жизнях участвовал в войнах, фосген и иприт еще не применяли. Несмотря на все воодушевление от встречи с Софией, я вдруг испугался при мысли, в каком виде я предстал перед ней.
— Я хотя бы цел?
Она оглядела меня.
— Немного побитый, но, похоже, все части на нужных местах, — сказала она, проявив чувство юмора.
— Ожогов нет?
Она едва заметно вздрогнула.
— Кое-где есть волдыри, но серьезных ожогов нет. Тебе очень повезло.
Я попытался пошевелить ногами и почувствовал приступ боли, однако ноги были при мне, и я по-прежнему ими владел. Я ощущал на своей руке ее ладонь. Никакого онемения или паралича. Во мне зародилась надежда. Рядом со мной София, и я жив, не искалечен.
Она положила ладонь мне на лоб, и я почувствовал, что кожа у меня скользкая от пота. Ее нежность вызвала у меня в груди и горле боль иного рода. Неужели она меня совсем не помнит?
— Пойдемте, Констанция. Продолжайте дежурство, — произнесла женщина постарше, вероятно дипломированная медсестра, у которой были далеко не такие приятные голос, внешность и манеры, как у Софии.