Я выпустил из рук камень и бросился вперед, обнажая на пути Грейсвандир. Брэнд ударил птицу, та тяжело взмахнула крыльями, набрала высоту и пошла на боевой разворот, готовясь к новому пикированию. Мой несостоявшийся убийца закрыл голову и лицо руками, но не прежде, чем я заметил кровь, обильно хлеставшую из левой его глазницы.
Брэнд начал растворяться в воздухе, однако птичка сложила крылья, рухнула ему На голову и снова пустила в ход когти. А затем мой верный защитник тоже начал таять. Я успел еще увидеть, как бледный, полупрозрачный Брэнд тянется руками к своему кошмарному — тоже полупрозрачному — врагу, а тот долбит его клювом…
Все вышеописанное успело произойти, пока я преодолевал те самые десять метров. Когда я достиг поля битвы, там не было никого и ничего, кроме арбалета, который я разломал ногой.
Ну вот, и опять все в подвешенном состоянии, опять не видно конца! Сколько еще, спрашивается, будешь ты преследовать меня, о брат мой? Сколько еще должен я пройти, чтоб разобраться с тобой окончательно?
Я спустился на тропу. Стар еще не умер; пришлось завершить Брэндову работу. А не ошибся ли я в выборе профессии? Подобные сомнения одолевают меня все чаще и чаще.
Миска сахарной ваты.
Я перевалил через горы и теперь созерцал раскинувшуюся внизу долину. По крайней мере, я полагал, что внизу раскинулась долина; сахарная вата, наполнявшая миску — то ли облака, то ли туман, — не позволяла видеть ровным счетом ничего.
В небе один из красных мазков помаленьку желтел, а другой — зеленел. Я немного приободрился — примерно так же вело себя небо в прошлый раз, когда меня занесло на край всего сущего.
Я вскинул мешок на спину и начал спускаться по тропе. Ветер постепенно стихал. Вдалеке погромыхивала гроза — та самая, от которой я убегал. А вот Брэнд, он-то куда делся? По какой-то не совсем ясной причине я был уверен, что не скоро увижу рыжего своего братца.
На полпути вниз, когда туман только-только начал подступать ко мне и окутывать мои ноги, я высмотрел какое-то дряхлое дерево и решил вырезать себе посох.
Расставаясь с одним из нижних сучьев, дерево громко взвизгнуло.
— Будь ты проклят! — проскрипело затем нечто вроде голоса из ствола.
— Ты — разумный? — удивился я. — Извини, пожалуйста.
— Я потратил на отращивание этой ветви чертову уйму времени. Хочешь ее сжечь?
— Нет, — ответил я. — Я хотел обзавестись посохом. Мне предстоит долгий путь, и все пешком.
— Через эту долину?
— Абсолютно верно.
— Подойди-ка поближе, чтобы я получше тебя ощутил. Есть в тебе какое-то такое сияние.