— Садись сюда, выпей с нами чифир за здоровье Монгуша. Он уже совсем исправился, а всего лишь лет тридцать просидел. Он твердо встал на путь исправления. Начальству теперь не стыдно будет сказать, что они его перевоспитали. Он все осознал, видишь, кожа да кости одни остались!
Виновник торжества добродушно улыбался раскосыми глазами. До лагеря я понятия не имел ни о тувинцах, ни об их истории. Немало сидело тех еще, которые были арестованы в 1944 году, когда Тува влилась в СССР как автономная республика. Ее единение с «братскими» народами происходило по схеме, близкой к прибалтийской. Два-три министра решили войти в состав РСФСР, а остальных, когда в Туву вступили советские войска, посадили в тюрьму и уничтожили. Тувинцев начали «цивилизовать»: экспроприировать, эмансипировать, освобождать от собственности и объединять в колхозы. Солдаты врывались в усадьбы и угоняли скот силой. Бесполезно было доказывать безграмотному, испокон века занимавшемуся пастбищным скотоводством тувинцу, что для счастья людей, для победы коммунизма во всем мире нужно отдать его собственный скот. Мать Монгуша вцепилась в солдата, умоляя не отнимать овец, но тот пнул ее, и женщина упала на землю. Монгуш схватил нож и ранил солдата. Его почему-то оставили в живых, только посадили на 25 лет, потом еще за что-то добавили — как и остальным, посаженным в то время, и вот наконец наступил для него долгожданный день. Завтра на свободу.
— Ну, Монгуш, — веселился Миша, разливая чифир. — Недаром в гимне поется: «Союз нерушимый республик голодных схватила за горло великая Русь». Давай, брат, чифирку.
Кружка пошла по рукам.
— Ты нас не забывай, — напутствовал Монгуша один из зэков.
Тувинец печально посмотрел на него:
— Я вас не забуду. Никогда не забуду. Вот если вернусь снова в лагерь, тогда вы можете сказать, что я вас забыл. А если не попаду, то, значит, не забыл.
Тут в котельную зашли два надзирателя с большим мешком. Мешок, как живой, ходил ходуном — котов вылавливали сегодня по всей зоне. Один из надзирателей открыл люк котла, а другой зашвырнул в топку мешок, оглушительно завизжавший кошачьим хором. Раз в год надзиратели обязательно производили эту профилактику, но потом заключенные снова невесть откуда доставали котят, которые быстро размножались до следующего истребления.
Надзиратели вышли.
— Кто не с нами, тот против нас, — откомментировал Миша. — А коты не с нами. Значит, они против. Мы котов с собой в коммунизм не возьмем. И Монгуша тоже. И пошагаем одни, к ебаной матери, в светлое будущее. А сейчас пора на вахту, рабочий день кончился.