— Что верно, то верно. Гази Барадж ходил на булгар с князем Святославом Юрьевичем, не испросив на то разрешения у великого князя. Когда же поход завершился неудачей, то Гази побоялся возвращаться на воеводство в Новград Нижний и пошел не к Юрию Всеволодовичу с повинной, а к Бату-хану, а тот свел его с ханом Угедэем. Он-то и поставил Гази Бараджа на трон булгарских царей.
— А скажи, земли под Ошелом в твоем праве или татары прибрали их к рукам?
Теряясь в догадках об истинной цели его призыва во Владимир и странным вопросам, тем не менее Роман Федорович сказал, что земли за ним — татарам земель не надобно. И только после вопроса Ярослава: «А не хотел бы ты наведаться в свои земли?» — все стало на свои места.
— Не просто ноне в Булгарии. Власть-то не у эмира, а у наместника Бату-хана Кутлу-Буга. Ему все подвластно в Булгарии, и Гази Барадж без наместника чихнуть не смеет.
Ярослав от услышанного аж покривился. О наместнике он слышал впервые, и эта весть нарушала его планы.
— Послушать тебя, так ты словно и не покидал Булгар — все-то тебе ведомо…
— Сын у меня в Городце. А там до Ошела рукой подать, — пояснил Роман Федорович.
— Это который? Не Андрей, случаем?
— Он, государь.
— Не простил я ему доноса на меня брату Юрию. Пусть бережется…
Почувствовав угрозу в голосе князя, Роман поспешил сгладить вину сына:
— Молод был, глуп.
— Будет, — остановил боярина Ярослав. — Не о нем речь. Пусть живет… пока. — Сделав многозначительную паузу, Ярослав продолжил: — Задолжал я Гази Бараджу, и долг тот велик. Должок с меня эмир ждал по осени, да недосуг мне. Сам видел, дел во множестве. Но обидеться может эмир и послать войско или сам прийти за долгом. Не готовы мы силой мериться с татарами иль булгарами. Ни стен, ни войска… Коли придут татары, все труды насмарку. Вот по осени урожай снимем, пушного зверя за зиму набьем, золотишка да серебра накопим, тогда можно и в Биляр наведаться. А пока вся надежа на тебя.
Но не просьба звучала в словах князя Ярослава, а угроза, и Роман понял почему: догадался, что связывает Ярослава и эмира некая тайна, и эта тайна стоит немало серебра и золота. А помимо того, Роман понял, что слишком много сказал князь ему, и если он откажется — в живых ему не быть: ни ему, ни его сыну Андрею.
— Да! Я поеду в Булгарию и сделаю все, что в моих силах.
Разом обмяк князь, просветлел взором, вздохнул с облегчением.
— С тем тебя и позвал. Знал, что ты, Роман Федорович, славно служил брату моему, послужи и мне. Я добро помню. Сочтемся.
— Когда выезжать? — спросил Роман, вставая с лавки. — Готов хоть сейчас.