— А ночи на что…
Все ближе и ближе ставка — серая полоска у горизонта, состоящая из множества шатров, палаток, кибиток.
— А где же ханский шатер? — не утерпел с вопросом князь Андрей.
— Там, — показал чиновник на восток. — Недалеко. Но без разрешения туда нельзя. Там хан Бату, его жены, дети, слуги и охрана. Остальные здесь. И мы будем здесь. Пока хан не позовет.
— А скоро? — спросил Александр.
— Один хан Бату знает, — хитро усмехнулся чиновник, — и беглярибек[7]. Дай подарков ему, потом старшей жене Бату-хана, потом любимой жене Бату-хана и еще кое-кому. Я потом скажу… а то долго ждать придется. Бывало, что от весны до весны ждали…
— Чего же ты раньше не сказал? — возмутился Александр.
— Ты не спрашивал. Теперь ты спросил. Я ответил, — рассмеялся чиновник, довольный собой.
Так же как и в Сарае, в ставке жило много народов, огромный базар, только вместо домов здесь повсюду были круглые кибитки из войлока, поставленные на колеса из плетеных прутьев. Размер кибиток тоже определялся по достатку. Этот кибиточный лагерь простирался на десятки верст и двигался вслед за ордой — центром поселения, где стоял ханский двор.
Александр поступил так, как его научил прикрепленный к посольству ханский чиновник: завалил подарками смотрителя ханского двора. Подарки сделали свое дело: не прошло и двух недель, как беглярибек пригласил князя на ханский двор. Его поставили перед дорожкой очищения. Справа и слева от нее горели костры, ближе к входу в шатер стояли какие-то тряпичные куклы. Александр, склонив голову, в глубокой задумчивости замер у ее начала.
Неоднократно к нему подходили ханские сановники, наставляли его, как идти и где кланяться, но князь не тронулся с места. Когда хану доложили о непокорстве новгородского князя, Батый рассмеялся:
— Хитрый урус! Князь и не идет по пути назначенному, и не отказывается по нему следовать. Не ждать же мне его вечно. Ведите князя Невского через западный вход.
В шатер вошел высокий широкоплечий русоволосый молодец в темно-синей парчи кафтане. Увидев сидящего на троне хана Батыя, он четырежды, как это делали монголы, пал на колени. Не поднимая головы, Александр пророкотал:
— Тебе кланяюсь, царь Батый, ибо Бог почтил тебя царством. Твоим же идолам кланяться не могу. Поклоняюсь одному Богу. Ему служу и его чту.
Хан развеселился, глядя, как нескладно падает ниц этот громадный русский князь, как он неспешно поднимается, без суеты, степенно, словно делает тяжелую, но необходимую работу. А голос Александра его потряс. Хан благосклонно разрешил подняться князю с колен. Когда же внесли в шатер подарки, а это три бочки золота, двенадцать мешков серебра, гора украшений для двадцати шести ханских жен, Батый проникся уважением к русскому князю.