«Вставайте, братья русские!» Быть или не быть (Карпенко) - страница 90

Когда Фрол Мята наконец-то выбрался из собора, на улице стемнело. Он шел медленно, прислушиваясь к поскрипывающему под ногами снегу, и думал: «Князь грамоте обучен и потому говорит складно. Вот только Бог — он един для всех… а как же татары? У них Бога нет, но над ними он есть и все видит. Говорят, что татары пришли в наказание за грехи наши… А кто их прислал? Господь Бог?» От этаких греховных мыслей Фрола аж передернуло. Он скоро перекрестился на кресты собора Успения Пресвятой Богородицы и быстрым шагом направился к дому, где жарко натоплена печь, где гомонят дети и ждет пышнотелая, бойкая на язык жена.

То ли отказ Александра от католической веры, то ли огромное желание Ливонского ордена расширить свое влияние на восток, но в 1253 году немецкие рыцари вновь появились под стенами Пскова. Они пожгли посады, убили многих жителей и уже готовились штурмовать крепость, как неожиданно пришла подмога из Новгорода. И только дружина княжича Василия Александровича и отряд карел появились у Пскова, рыцари бежали. Дружинники преследовали рыцарей-грабителей и убили всех.

Приход рыцарей на русские земли был прямым нарушением договора, заключенного в 1243 году. Александр воспринял действия Ордена как личное оскорбление и уже помышлял об ответном ударе на Ригу, но магистр Ордена Андреас Стирланд лично приехал в Новгород, чтобы уладить «недоразумение». Князь Александр тоже приехал в Новгород и встретился с магистром. После длительных и трудных переговоров было заключено докончание, то есть договор, согласно которому были забыты прошлые обиды, стороны обязались торговать, кроме того, князь Александр пообещал построить в Пскове католический храм для иноземных купцов.

Как стал лед на Волге, Андрей заторопился домой в Городец. Роман Федорович его не удерживал, понимая, что нет ничего дороже семьи. Навалив подарков для внуков, он проводил из Ошела санный обоз с хлебом и солью. Чтобы избежать голодной зимы, Андрей обратился к отцу за помощью. Хотя Новград Нижний был гораздо ближе, но и там голодовали. По устоявшемуся льду, покрытому тонким слоем снега, ехать было приятно. Мороз стоял небольшой, полозья скользили легко — чего еще надо для скорого возвращения домой. Но какая-то тяжесть мешала радости пути, тревога не покидала Андрея. Он готов был оставить обоз и верхом безостановочно спешить в Городец, но ответственность за людей и груз пересилили.

— Ты чего мечешься, Андрей Романович? То вперед уйдешь, то вернешься… — забеспокоился за друга и военачальника сотник Ярема Лакун. Были они одногодки, многое за последние полтора десятка лет пережили, не раз спасали друг друга от смерти и потому доверяли друг другу всецело.