Королева расправила складку платья и заговорила небрежно, словно рассказывая о пустяке из далекого прошлого, словно байку из тех, которыми забавляют дитя при свете ночника.
— Ты знаешь, что верховный король Артур — мой сводный брат и отец у нас один, король Утер Пендрагон. Давным-давно король Утер задумал выдать меня за короля Лота, и хотя отец умер до того, как свадьба стала возможной, и хотя брат мой Артур с Лотом никогда не ладил, нас обвенчали. Мы надеялись, что благодаря этому браку возникнет дружба или по меньшей мере союз. Но, будь то из зависти к воинской доблести Лота или (как убеждена я) из-за лживых наветов, нашептанных ему чародеем Мерлином, который ненавидит всех женщин и почитает себя мною обиженным, король Артур всегда вел себя скорее как враг, нежели как брат и справедливый правитель.
Моргауза умолкла. Мальчик не сводил с нее расширенных глаз, губы его слегка приоткрылись. Она снова разгладила юбку, и голос ее зазвучал иначе — проникновенно и серьезно.
— Вскорости после того, как король Артур взошел на британский трон, недобрый человек Мерлин поведал ему, что где-то в Дунпелдире на свет появился младенец, сын тамошнего короля, который обернется погибелью для Артура. Верховный король не колебался ни минуты. Он отослал людей на север, в Дунпелдир, с приказом отыскать и убить сыновей короля. О нет, не моих, — мило улыбнулась Моргауза. — Мои в ту пору еще не родились. Но чтобы удостовериться наверняка, что погибли все Лотовы бастарды, возможно, даже безвестные, он приказал умертвить всех детей города, не достигших определенного возраста. — Голос ее скорбно дрогнул. — И вот, Мордред, в ту страшную ночь солдаты захватили десятка два младенцев. Детей вывезли в море на утлой ладье; ладья носилась во власти ветров и волн, пока не налетела на скалу и не затонула, и все дети пошли ко дну. Все, кроме одного.
Мордред замер неподвижно, словно во власти чар.
— Это был я? — чуть слышно прошептал он.
— Да, ты. Мальчик с моря. Теперь понимаешь, почему тебя так назвали? Ведь так оно и есть.
Похоже, королева ждала ответа.
— Я думал, это потому, что я рыбак, как отец, — глухо отозвался гость. — Большинство мальчишек, из тех, что помогают ставить сети, носят имя Мордред или Медраут. Я думал, это что-то вроде заклятия, чтобы уберечь меня от морской богини. Она пела мне об этом песню. Мама пела.
Золотисто-зеленые глаза расширились.
— Да? Песню? Какую песню?
Встретив этот взгляд, Мордред разом пришел в себя. Он напрочь позабыл предостережения Сулы. А теперь слова вдруг воскресли в памяти, да только что вреда в правде?