— Конечно… Она есть у каждого.
— Я думаю. Есть она и у меня. Но… мою мечту разделяют, по крайней мере, почти все журналисты, с которыми я сталкивался. — Он насмешливо улыбнулся.
— Ага, — наконец-то сообразив, Катрин кивнула головой. — Ты хочешь написать роман.
— Признаю свой грех, мадам.
Его поза была спокойной, даже слегка агрессивной — ноги чуть расставлены, руки на бедрах, но, к удивлению Катрин, в его глазах промелькнуло ожидание… даже какая-то неуверенность… И она поняла, насколько для него важна ее реакция. Неужели он думает, что она будет над ним смеяться?
— Я думаю, что это прекрасно!
И это было действительно так. Его доверие тронуло ее. Его манеры говорили о том, что он вовсе не стремится делиться своими мечтами с окружающими.
— Пишешь ты прекрасно, — продолжала она. — А ты уже решил, какой роман ты хотел бы написать? О, это глупо. Я уверена, что решил.
Настороженность исчезла из его глаз, и Катрин подумала, уж не ошиблась ли она. Но Рекс заговорил, и она забыла обо всем.
— Я видел так много войн, Кейт. И так много страданий. Годами я мечтал сделать что-нибудь, чтобы улучшить этот мир. — Он сделал безнадежный жест рукой. — Разве все мы не хотим этого? Конечно, цель эта недостижима… Как может один человек изменить мир? Но что-то сделать мы можем, и так все это началось… Мы не можем ждать, что правительства начнут эти изменения — в большинстве случаев они стараются удовлетворить только свои собственные цели и амбиции. И они не хотят раскачивать лодку. Но кто-то должен… Я уже представляю себе основную канву моего романа. Два основных действующих лица — мужчина и женщина — президенты соседних стран, двух враждующих стран. В начале романа они встречаются и влюбляются. Конечно, тайно… Они становятся любовниками, и женщина обнаруживает, что она ожидает ребенка, ребенка врага. Перед ними стоит масса проблем, а основная идея книги — предотвратить войну, объединить людей в борьбе за мир во имя их будущего ребенка… во имя будущего всех детей.
Катрин слушала, но одновременно и наблюдала за ним. Наблюдала, как меняется человек, рассказывая о своей мечте. Из глаз исчезло насмешливое выражение, с которым он обычно обращался к ней, пропал резкий вызывающий тон. В его глазах была мечта, голос звенел от сдерживаемых эмоций; он наклонился к ней, как бы желая заключить ее в объятия. Он открывался ей с такой стороны, какой она и не подозревала. И никогда прежде его мужественность не была столь неотразимой, а энергия и решимость — столь располагающими к нему.
Это был настоящий мужчина, он был не только невероятно привлекателен и сексуален, но и умен, благороден и захвачен своей идеей, озарен светом творческого вдохновения.