Вторично попросил слова Аллак и заявил, что приведёт, если надо, половину села, которая клятвенно поручится за товарища Берды, и он, Аллак, готов немедленно поручиться первым, потому что таких честных людей, как Берды, надо беречь и уважать. И если он, Аллак, выступая первый раз, высказал сомнение, то это не потому, что он мало верит Берды, а потому, что много верит партии. Члены бюро похлопали Аллаку в ладоши, и, после короткого и взволнованного выступления Берды, Сергей удовлетворённо подвёл итог прении — Берды была объявлена полная реабилитация. Правда, от извинений воздержались.
Поспешил Бекмурад-бай радоваться своей затее.
Берды вышел из укома и медленно побрёл по улице, опираясь на клюшку. Не столько потому, что болела нога, рана на бедре зажила, но порой ещё кружилась голова, и с клюшкой он чувствовал себя более уверенно.
Казалось, надо было радоваться, что всё обошлось хорошо, справедливость восторжествовала, честная репутация восстановлена. Однако радости не было. На душе было смутно и гнусно, и даже мутило, словно он действительно накануне наглотался терьяку. Сволочь ты низкопробная, вяло подумал Берды об элегантном завотделом в косоворотке, пытаясь вспомнить его фамилию, тебя бы послать на контрабандистов — наверняка меж твоих пальцев что-нибудь застряло бы, такие правдолюбцы, как ты, на проверку с двойным дном оказываются. И медсестра эта со своими подозрениями — смотрит глазами, а думает своей толстой задницей! «Подозрительные личности…» Это ещё проверить надо, с какой целью шнырял Торлы в больнице, кого он там высматривал!..
— Берды! Ахов, Берды! — окликнули его.
Он обернулся и увидел Аллака, смущённого, как нашкодившая кошка. Тоже хорош фрукт, неприязненно подумал Берды, вот уж истинно говорится: «Не бойся врага умного — бойся друга глупого». Правдолюб с мягкими коленями! Аулсоветом тебе доверили руководить, а у тебя ноги, как у новорождённого телка, в разные стороны разъезжаются!
— Чего тебе? — спросил он, не слишком стараясь скрыть свои чувства.
Аллак сиял тельпек, утёр им мокрый лоб.
— Обижаешься на меня, Берды?
— Считаешь, что на тебя есть за что обижаться?
— Я ведь, когда выступал, думал, что всё это — правда.
— Если так думал, значит, правда и есть.
— Ты меня не так понял. Ты же сам видел, я искал, как сказать о тебе всё лучшее…
— Кто ищет, сказано, тот находит и аллаха и беду. Ты нашёл свою истину. Что же тебе ещё?
— Не обижайся, Берды. Я посчитал, что судить тебя не хотят из-за твоих боевых заслуг. А как члена партии обязаны, конечно, наказать, зачем же тогда бюро собирали.