— Я сжёг!
— В ауле Полат-бая, говорят, школу сожгли? И девушку там убили?
— Что это ты стал интересоваться такими вещами, Торлы? — Аманмурад подтащил за ремешок маузер и положил его к себе на колени. — Любопытным ты стал, Торлы, глаза у тебя, Торлы, и во лбу и на затылке!
— Что ты хочешь этим сказать? — забеспокоился Торлы, не отрывая взгляда от правой руки Аманмурада и отодвигаясь ещё дальше.
— Сиди спокойно! — усмехнулся Аманмурад. — Для тебя лучше сидеть спокойно и отвечать на мои вопросы. Почему интересуешься, спрашиваю? Может, сожалеешь, что не дал мне докончить богоугодное дело и отправить Берды в пекло?
— Сожалею, Аманмурад! — быстро и охотно согласился Торлы. — Очень сожалею, что помешал тебе!
— Почему же ты только сейчас сожалеть стал? — ехидно осведомился Аманмурад и расстегнул коробку маузера.
— Я тебе сейчас всё объясню, Аманмурад! — зачастил Торлы. — Ты ведь знаешь, до меня, как до длинного — на второй день доходит! Вот я сейчас и понял, что не надо было тебе мешать! Этот Берды, знаешь, он и под меня подкапывается! Да, правду тебе говорю, Аманмурад! Ты, мол, контрабандист, и мы тебя судить будем, в тюрьму посадим. Так прямо и сказал. С какой стати я стал бы ему помогать? Мне своя голова дороже! Хочешь, я его заманю, и ты его снова поймаешь? Я знаю, как его заманить. С радостью помогу тебе…
— Ладно, — прервал его Аманмурад, — поможешь. Двух коней сейчас найдёшь?
— Пожалуйста! — обрадовался Торлы. — Подожди малость, я в один момент сбегаю…
— Сиди! — рявкнул Аманмурад. — Вместе пойдём за конями! Понял, Торлы?
— Понял, — покорно кивнул Торлы. — Я всё понял, Аманмурад, сделаем, как тебе нравится.
— Городской дом этой стервы знаешь?
— Какой стервы?
— Той, что по аулам ездит и женщин наших портит!
— Узук?
— Не называй её по имени! Понимай, когда я говорю: стерва, босячка, шлюха! Знаешь, где она живёт?
— Знаю. У неё дом на Самаркандской ули…
— Сам покажешь! С кем она живёт?
— Жила с дочкой Худайберды-ага…
— Я спрашиваю, с кем она сейчас живёт!
— Одна. Маю за брата Узук… то есть я хотел сказать, за брата босячки взяли…
— Значит, одна?
Поняв, что проговорился, Торлы попытался исправить положение:
— Вообще-то женщины к ней часто ходят… мать бывает. И дом Черкез-ишана рядом совсем.
Аманмурад покусал ус, глядя исподлобья на Торлы и думая о своём.
— Значит, одна? — повторил он.
— Что ты от неё хочешь, Аманмурад? — Торлы сидел как на иголках.
— Тебя она в дом пускает? — Аманмурад пропустил вопрос Торлы мимо ушей.
— Приходилось бывать… Но только учти — днём бывал, не ночью!
— Ночью она других пускает к себе? — грязно усмехнулся Аманмурад. — Ничего, один раз пустит и тебя.