- Это еще как?
- Валялись бы где-нибудь сейчас мертвыми...
Пиво, музыка, солнце и вода понемножку оказывали свое действие: кто-то обдавал кого-то брызгами, кто-то боролся в воде. Потом они разлеглись на песке и уже не говорили о смерти и убитых. Говорили о девушках. Говорили о новых машинах. Говорили о модных песенках. И ненадолго стало казаться, будто от войны можно уйти. Но этому заблуждению был положен конец в пять минут третьего. Среди сосен раздались винтовочные залпы, и один из вертолетов всего в нескольких сотнях ярдов от купающихся тяжело рухнул вниз, точно утка, подстреленная на лету. Появились еще вертолеты... четыре... нет, пять, раздались пулеметные очереди, начали рваться ракеты, и глаза тех, кого прислали сюда купаться, снова стали мертвыми.
И в Сайгоне было немногим легче. Информационное бюро службы обеспечения сообщило:
"Армейский М21-7 - не такая уж хорошая зажигалка, но Чарли он поджаривает неплохо. М21-7 - стандартный армейский ранцевый огнемет, используемый во Вьетнаме. Обеспечение исправного действия огнеметов возложено на пятую роту химической службы армии США, находящейся в Сайгоне...".
В Гонолулу стало как будто полегче. Сначала казалось, что о войне можно будет забыть. По ночам небо озарялось отсветом неоновых реклам, а не осветительными ракетами. Пляжи были заполнены высокими поджарыми юношами, обучавшимися в лучших университетах Калифорнии и Гавай.
Но Гавайи находятся все-таки недостаточно далеко от Вьетнама. Туда присылают на отдых солдат, и их нетрудно распознать среди праздничной толпы - по загару, обрывающемуся у шеи и у локтей, по настороженности, по глазам, по манере говорить.
- Неужели вы не танцуете бугалу? — спрашивала загорелая блондинка. — Откуда вы взялись?
- Ну, это вам будет неинтересно.
Но она объявила, что это ее очень-очень интересует, и он, вместо того чтобы танцевать бугалу, рассказал ей о шести месяцах, проведенных на позициях вблизи камбоджийской границы. Мне особенно запомнилась заключительная часть разговора.
- Я бы очень не хотел, чтобы меня убили во Вьетнаме, — сказал он.
- Ну, я бы вообще не хотела, чтобы меня убили, хоть там, хоть в любом другом месте, — заметила она.
- Нет, тут есть разница, — сказал он. — Под Сайгоном сохранилось французское кладбище. Оно теперь все заросло бурьяном, а на доске там написано: "Под сенью этого доблестного флага покоятся герои, пролившие кровь на вьетнамской земле во славу Франции". Ну, что-то в этом роде.
- Я не понимаю...
- Дело в том, что флага-то там никакого нет.
Только в Сан-Франциско я понял, что вернулся в Америку. Впервые за несколько месяцев люди вокруг говорили не о Вьетнаме. Оказалось, что в жизни существует еще много другого - волнения и уличные беспорядки в крупнейших городах страны, благополучные роды дочери президента, предполагаемое введение десятипроцентного налога: ну, словом, много всякого другого.