Сильным рывком бывший гвардейский офицер потянул тачку и пропал с нею в ночи, унося четыре тяжелые страницы из свинца, над которыми все эти люди работали 12 часов и вложили, я не знаю, какую смесь и пота и души».
Первые номера другой эмигрантской газеты, «Общее дело», редактируемой В. Л. Бурцевым, правым эсером, разоблачителем Азефа, вышли на французском и русском языках. Но после нескольких номеров, не оправдавших надежд, газета стада выходить только на русском языке.
Отец начал сотрудничать в «Общем деле». Первые статьи появились уже в конце июля.
Несмотря на то что его окружали настроенные против советской власти политиканы, а в газете печатались провокационные слухи, в фельетонах Куприна проскальзывают такие фразы:
«Русский мужик далеко не косен… во многих деревнях, где есть неподалеку движущая водяная сила, местные Кулибины… проводят в избы электрическое освещение. Этого никогда раньше не могли бы добиться ни помещик, ни „агроном“, ни сам г. исправник».
С февраля 1921 года до июля Куприн сотрудничал в иллюстрированном беспартийном еженедельнике «Отечество». Редактором его был некий Набиркин. По письму Куприну писателя Евгения Николаевича Чирикова, находившегося в Софии, можно судить, как относились большинство писателей к Набиркину и как трудно приходилось отцу с его мягким характером и политической расплывчатостью быть между хозяевами журнала и братьями писателями. Вот это письмо:
«Дорогой Александр Иванович! Только вчера написал Вам сердитое письмо, а сегодня получил от Вас. Не сердитесь за раздражение, которое слышите в первом письме: уж больно трудно живется нашему брату-писателю. Нам, пребывающим в Болгарии, — особенно. Нас двое — я и А. М. Федоров. Здесь невозможен литературный заработок, лекции, вечера или нечто подобное. Привыкли к даровому литературному труду… Газеты имеют специальный партийно-кружковый и даже персональный интерес — нам там делать нечего. Лекции привыкли слушать тоже даром…. Занять денег негде, не у кого. Издательства, кроме одного прогорающего Роса-Болгарского, нет — издаваться негде. Так что гонорар издали — единственные средства и надежды. Пишется, как сами знаете, теперь туго, мало… И вот при таких обстоятельствах приходится еще выклянчивать даже не аванс, а свой заработный гонорар!.. Пишешь, просишь, умоляешь, но даже ответа не удостаивают твои друзья-писатели! И поневоле берет раздражение…
Печально, конечно, что Вы сочетались с Набиркиным, у которого гонорар надо получать только хватанием его за горло. При таких условиях, конечно, не только сотрудничать, но и редактором быть не подобает. Меня, прошу Вас, Александр Иванович, я попрошу сейчас же вычеркнуть из списка сотрудников, дабы в № 4 я уже не красовался. Откровенно говоря, я даже боюсь, что г. Набиркину русские писатели в его „Отечестве“ были нужны вовсе не с литературными целями, а какими-то иными… я ведь полагал, что Вы знаете этого человека…