Севастопольские события потрясли Куприна. В те времена он крепко стоял на стороне демократических сил. Будущую революцию он воспринимал как необратимое извержение вулкана, глубокую встряску. Об этом, в частности, свидетельствует смелая и резкая статья Куприна, появившаяся в 1906 году в австрийской газете «Neue Freie Press» («Новая свободная печать») под названном «Армия и революция в России». Вот выдержки из нее (эту статью мне любезно предоставила И. А. Питляр):
«Почему мы часто наблюдаем взрыв двух вулканов на разных концах материка? Без сомнения, причиной этого является какая-то большая подпочвенная пертурбация, в результате которой лава, скопившаяся в недрах земли, выбрасывается наружу. И именно с первыми колебаниями страшных внутренних элементов, ведущих к катастрофе, можно сравнить движение, начинающее развиваться в народе и армии. Я повторяю еще раз: наша армия — крестьянская армия. Сила действия равна противодействию. Этот непреложный закон остается законом также и в истории. Нигде рабство и насилие не достигали таких чрезмерных пределов, как на протяжении столетий в России.
И на протяжении столетий накопилась безмерная историческая народная ненависть, не выявлявшаяся до сего времени, но с каждым годом все более и более сгущавшаяся и разгорающаяся.
Бунт Степана Разина, движение, руководимое Пугачевым, мятеж в военных поселениях при Аракчееве являются, как и нынешние беспорядки, только первыми симптомами первых колебаний почвы…
Мы в настоящее время накануне такого бунта. Армия и народ обоюдно поставили себе это целью и взаимно подбадривают друг друга.
Если армию охватит пожар, то тем же пламенем будет воспламенено и крестьянство. Если взрыв произойдет среди крестьянства, то он зажжет и армию…
Нужно отдать справедливость русским революционерам: они обладают безумной героической отвагой и невероятным презрением к смерти… В противовес безголовому и бесталанному правительству они проявляют стратегическую точность, изобретательность и боевую готовность.
Они действуют не по готовым образцам и не по мертвым канцелярским приказам, а по собственной инициативе и вдохновению, и в этом залог их силы. Поэтому легко можно себе представить, что однажды им удастся с успехом осуществить большое восстание, по всем правилам военного искусства, с захватом и закреплением позиций, при содействии артиллерии и кавалерии.
И нельзя ни одной минуты сомневаться в том, что первым же метким артиллерийским залпом они обратят в бегство офицеров, выступивших для подавления восстания: ведь они нисколько не хуже и не лучше тех офицеров, которые постыдно, без боя сдавали целые эскадроны неприятелю, низко вели себя на восставших судах „Потемкин“ и „Очаков“, и теперь, при взрыве недовольства среди солдат, совершенно потеряли голову. И этот первый пушечный залп будет сигналом к всеобщему разложению армии и к народному восстанию.