Верховых было человек пять, но шумели на добрую дюжину — нарочито громко хохотали, отпускали тупые шутки, понятные только им самим. Словом — вели себя как хозяева жизни. Сразу видно, что народ молодой, глупый и непуганый…
Двое принялись расседлывать коней, а трое направились в помещение. Хозяин поморщился, но взял себя в руки и, напялив на физиономию приветливую улыбку, выскочил встречать гостей. Мужики спешно допивали пиво.
Троица — наглые парни в кольчугах, с мечами на поясе — ввалилась одновременно. Один из них громко скомандовал:
— А ну-ка, быдло, быстренько отсюда! Щас господин барон приедут!
— Нечего их сиятельству ваши портянки нюхать, — добавил второй и заржал.
«Ясное дело, — вздохнул я. — Доблестные баронские дружинники…»
Мужики ринулись к выходу. Выпроводив их пинками, парни принялись бить трактирщика:
— Ты чё мужичье привечаешь, когда барон едет?
Хозяин, закрываясь от ударов, оправдывался, но экзекуторы не хотели и слушать:
— Да по хрен, что ты не знал! Ты жопой должен чувствовать, что их сиятельство сюда едут! И чтобы к его приезду и духу мужицкого не было…
«А ведь барон этот ничем не лучше разбойника, — грустно подумал я. — Не понимает, что рано или поздно его же собственные вилланы за вилы схватятся. Сначала дружинников укокошат, а потом и до него доберутся».
Я уже собрался встать и идти на выручку трактирщика, как дружинники сами соизволили обратить на меня внимание.
— А ты почему с мечом? А, наемник! Тебе чё, наемник, особое приглашение требуется? Щас сделаю… — подошел ко мне один из парней и попытался ухватить меня за шиворот…
Не люблю, когда хватают так бесцеремонно. Впрочем, когда хватают с церемониями, тоже не люблю.
Убивать дурака не хотелось, поэтому пришлось взять его за руку и крепко пожать… Думаю, кости я ему не раздробил, но сломать — сломал, потому что парень, тоненько вереща, принялся кататься по полу. Двое других, не враз и понявшие, что случилось, бросились на меня.
— Ты, быдло? — завопил один, замахиваясь мечом. — Ты на кого хвост поднял, тварь безродная, сучий выкидыш?!
Этих я снял бросив в них косточками. Подумав, что я — человек добрый, «засветил» и в увечного, чтобы слегка приглушить его боль. Хороший был поросенок…
— Сколько с меня? — поинтересовался я у хозяина.
— Нисколько! — замахал тот руками. — Давно мечтал, чтобы им кто-нибудь морды набил. Без году неделя, как от сохи оторвали, а теперь власть показывают.
— А барон?
— А что барон? — пожал трактирщик плечами. — Ну пожалуюсь я ему, а что толку? Ну прикажет их выпороть, а потом?
— У барона только дураки служат?