Первый — он так и умер с перерезанным горлом. Второй (тот, что узнал меня!) оказался умнее и догадался бросить меч.
— Рассказывай! — предложил я, выписав чужим клинком «восьмерку» перед его глазами.
— А чего рассказывать-то? — хмыкнул солдат, садясь на корточки. — Спрашивай…
— Да с самого начала и рассказывай, — подсказал я. — Как зовут, откуда меня знаешь. Как в войско герцога Фалькенштайна попал.
— Я — Жвачка, — представился он. Подумав немного, уточнил: — Кличка у меня такая. А зовут Пауль. Тебя знаю, потому что видел, когда ты полком командовал. Сюда по найму попал. Услышал, что герцог народ собирает против вольного города, и пришел. Дело-то прибыльное.
— Сколько войск у герцога?
Пауль Жвачка задумался и мелко зашевелил губами, прикидывая:
— Своя дружина человек двести. Может, триста… Бароны-вассалы с двадцать копий. Мы, человек пятьсот, а то и с тысячу, не считал… А еще слышал, когда герцог узнал, что ты гарнизоном командуешь, он по городам пеших латников решил собрать.
— Катапульты у герцога есть?
— Вроде бы. Сам не видел, но должны быть, — неопределенно отозвался солдат, слегка пожевывая нижнюю губу, словно жвачку. Понятно, откуда взялась кличка…
— Башня осадная есть?
— Есть, — охотно подтвердил Жвачка. — Ее сейчас шкурами сырыми обивают.
— Мать твою! — выругался я вполголоса.
То, что я узнал о башне, — это важнее численности войск. В конце концов, задача любой крепости — выстоять, а не разгромить противника. А с башней…
— Что со мной-то делать будешь? — поинтересовался Пауль. — В плен возьмешь? Только… — вздохнул парень. — Я тебе честно скажу — выкупа за меня не дадут.
— Знаю! — усмехнулся я. — Кто же за «пса войны» выкуп положит? А если и положит, так ты до старости служить будешь за хлеб и воду. За Ульбург воевать пойдешь?
— Не могу, — с сожалением зажевал губами солдат. — Договор у меня с герцогом еще не истек.
— Жаль, — сказал я совершенно искренне. — А не то я бы тебе должностенку подыскал.
Такого парня я с удовольствием взял бы к себе лейтенантом. Но договор — вещь святая! Наемник, что переметнется не дослужив срока, долго не живет…
— Стало быть, в плен ты меня брать не будешь? — констатировал Пауль. — Ладно, что уж теперь… — вздохнул он. — Руку отрубишь? Если руку, то, может, не правую, а левую? — попросил он дрогнувшим голосом.
— Да нет уж, правую давай, как положено, — покачал я головой и приготовился к замаху.
Пауль, закатав рукава, осенил себя крестным знамением и, закрывая глаза, вытянул руку. В следующий миг он, взвыв от боли, упал на колени.
— Ну чего верещишь, как резаный? Цела твоя рука… Ну-ну, не ори, — успокоил я парня, вырубая две короткие прямые ветки.